Алирик тоже хорош. Командир дружины, крепкий воин, он не словом – мечом не раз показал свою преданность не Эстесадо, мне. Красивее и виднее ондолийца, хоть и нет в нём такой силы, не чуется трепета… и пахнет не так. Хорошо, но не так. В Алирика не хочется ткнутся носом, а то и вовсе… провести языком по солоноватой коже.

 Уедет Файлирс, приближу Алирика. Решено. Ну а пока…

 Открыла стену, вошла. Останавливаться не стала, прошла прямо к столу, на который водрузила свою ношу. Сдёрнула полотнище.

– Наглая какая полёвка… – ошарашенно встретил меня мужчина, – совсем вас тут княгиня ваша распустила. Я ж сказал, девка, не надо мне сегодня.

 Смотрю на него, не отрываясь от жутких глаз, а про себя: “я здесь, здесь твоя ведьма, бери мою силу, отступай немощь”, – так без конца, пока смотрит, молчит.

– Онемела? Брысь отсюда! Чего удумала? Что раз приласкал, то можно шастать туда-сюда? Что молчишь, девка? Ни ума, ни страха нет?

– Княгиня ве…

– Да плевать мне, что там твоя княгиня велела! Сгинь отсюда! Нет мне охоты до бабы.

 Весь трепет и волнение, предвкушение… ничего не осталась.

 Нет, ну конечно я понимаю, что он посчитал, что меня ему на забаву отправили. Это было даже… щекотно. Вряд ли он, знай, что я из знатных, нагибал бы меня, да вертел так и эдак. Такие радости приняты только с простыми…

 Но стало так обидно! Да, я шла за лаской, но увидела его – захотела помочь, подлечить, покормить. А он меня, как простую девку гонит…

 Пошёл к демонам!

 Схватила поднос. Вот ещё, оставлять ему. Перебьётся!

 Уже на выходе услышала стон. Обернулась.

– Прочь! – подхватился, упёрся кулаками в стол, крикнул яростно.

– Конечно-конечно, – Мать-Земля, ну зачем мне это нужно? Пошла бы к себе, позвала бы Алирика. Дружинник никогда бы не посмел меня гнать.

 Вместо этого вернула на стол поднос, зашла спесивцу за спину и обхватила руками его голову.

– Опустите щиты. Я не разумник, просто боль сниму, – тому, что у монарха такой державы сознание закрыто наглухо удивляться не приходится. Но я и правда не умею и никогда не пыталась связываться с мыслями и разумом людей.

– Целительница?

– Еле какая…

– Что не сказала, что не прислуга?

– Вы не спрашивали, – не получилось безразлично. Мне всё же хочется хоть как-то отомстить за себя. – Легчает? – кивнул, – посидите, расслабьтесь. Кроме головы что-то болит?

– Что-то с резервом, – я напряглась. – Ты не поможешь. Тут сильный лекарь нужен, не девчонка.

– Я постараюсь.

 У князя тоже так было, пока сила его привыкла ко мне, несколько дней прошло. Со мной рядом легчало.

 Ничего такого я не делала. Сила ведьмы другая. Это им, магам, надобно учиться – пальцы в пассы их складывать, да слова мудрёные. Ведьме же нужно открыться силе и пожелать. И сейчас я всей душой желала обуздать этого спесивца.

 Мне отчаянно хочется, чтобы боль его ушла, и он понял, что Я её сняла. Что нельзя так со мной, то гнать, то звать.

 Глупое, опасное желание. Не дай землица, догадается. Только как устоять, когда сокровенное задел, обидел.

 Пахнуло жаром – в открытое окно плюхнулся ветер. С эстесадскими ночами только так. Даже вечер в июле не даёт прохлады. Словно обдаёт скопленным за день зноем.

– Хорошо всё с вашей силой. Ничего более не будет. Боли тоже не будет.

 Жуткие глаза улыбнулись. Только глаза.

– Обиделась, целительница? – не отводит их, поймал мою руку, прижал к губам. Поцеловал внутри, прямо в сердцевину. – Я зол был. Думал, что сегодня к предкам отправлюсь, сила разбушевалась… не серчай, полёвка… или целительница? Ты здесь уважаема, нельзя тебя мышкой звать?

– Можно, – широкие, густые брови взлетели вверх. Я и сама удивилась своему ответу. – Необычно, по-простому.