Сквозь боль прорывалась неизвестная щекотка, растекающаяся внизу живота. Мира всё же получит своё наказание. Она не шелохнулась, пока не подоспела медицинская помощь.

***

– Почему это… – Мира растянулась в улыбке, – теория отменяется?

– Я так решил, – его тон подсказывал – вопрос ему явно не по душе. – А ты здесь делаешь то, что я говорю.

Комната сессий снова отличилась небольшой перестановкой. К тому же, сегодня здесь было слегка прохладнее, чем в предыдущий раз.

Зайдя сзади, хозяин дома опустил руки на талию Миры, нащупал под одеждой трусы. Затем проверил и наличие бюстгальтера.

– Ты упрямо продолжаешь носить бельё, – он оттянул ткань на спине и, забравшись в вырез, расстегнул застёжку лифа. Затем стянул с плеч лямки. – Тебе это не нужно.

Мира издала возмущённый смешок.

– Намекаешь, что у меня нет груди? – она сразу поняла, что просчиталась со шпилькой остроумия. Она ошиблась уже когда просто открыла рот.

– Не разговаривай. Здесь. Пока я. Не позволю, – отчеканил он каждое слово, встав перед ней.

– Я не…

– Я задавал вопрос? – этим тоном можно было придавить, как бетонной плитой. – Я хоть что-то спросил у тебя?

Внутри Миры всё застыло.

– Нет.

– Тогда почему ты болтаешь, если тебе не разрешали?

Он вгляделся Мире в лицо. Невыносимое, но тем и манящее ощущение, провоцирующее кровь прилить к щекам, шее, груди.

Чужие руки пролезли сверху под сарафан и потянули расстёгнутый бюстгальтер. До этого Мира была убеждена, бельё через одежду наловчились снимать только женщины. Прохладные костяшки мазнули по коже, заставив вздрогнуть. Вытащив лиф из правого рукава, он рассмотрел его.

– Какая прелесть, – в тоне прощупывалось пренебрежение. – Подкладки для визуального увеличения объёма – обман ради сомнительной уверенности в себе, – он отбросил бюстгальтер на стул.

– Они не для увеличения объёма, а для поддержания формы, – голос Миры вибрировал.

– Мира…

– Это не обмана ради.

– Мира! – он встал вплотную и с тихой опасностью бросил: – Замолчи.

– Да, господин.

Он сощурился.

– Как ты меня назвала?

Этим обращением Мира хотела реабилитироваться, но, кажется, только ухудшила ситуацию.

– Господин.

– Я не велел так меня называть, – он угрожающе приблизился к её лицу. – Твоя самодеятельность крайне дерзка. Ты до сих пор не разобралась, что есть послушание.

– Так написано в книге, – ответила она честно. – «Господин», «сэр» и другие обращения…

– Мира… – он в обманчиво-любопытном жесте склонил голову. – Отвечай только на вопросы. Был ли в моей прошлой фразе вопрос? Нет. Что-то указывало на то, что тебе следует комментировать мои слова? Нет. Значит, ты должна молчать. Очевидно, на тебе работают только радикальные методы. Мне придётся вытрясти из тебя послушание. Или заткнуть твой болтливый рот кляпом.

– Да, спасибо.

«Принимать волю дома с повиновением и благодарностью», – это тоже написали в книге.

Он нервно моргнул, качнулся назад. Теперь его взгляд пронизывал.

– Ты чересчур говорливая. Я не раз озвучивал твои права здесь. Ты не способна запоминать? Или нарочно не слушаешь? Мы в этой комнате в третий раз, ты была уже обязана выучить правила.

Происходящее не походило на две предыдущие встречи. Была набрана скорость, и Мира вполне могла не выдержать и вылететь на крутом повороте.

– Видимо, я недостаточно строг. Считаешь, я мягок? Или даже ласков?

– Нет.

– Это верно. Потому что я могу быть очень груб с тобой. Этого ты хочешь?

– Нет.

– Тем не менее, я накажу тебя. Третья встреча, а ты допускаешь простые ошибки. Я этого так не оставлю.

Мира растерялась. Ощущение от нежных прикосновений его руки, там, в гостиной, ещё не остыло в её ладони. А теперь она буквально налетела на стену жёсткости. Смена темпа, будто рывок на идеально гладкой дороге. Она позволит кому-либо так обращаться с ней? Волнение переплелось с желанием, что тлело внутри весь день, что едва утихло, когда ей показалось сегодня, что придётся всё отменить.