– Я Грэхем. Как дела, ребята? Не спится?

– Я Мира.

Теодор же промолчал.

– Дела лучше всех. Мы сегодня отрываемся после напряжённой недели. Некогда спать.

– Что пьём?

– Коктейли готовите?

– А то! Всё что пожелаешь, красавица!

– Тогда Лонг-Айленд и…

– Кофе, – ответил Теодор и, отвернувшись, опёрся спиной на косяк барной стойки.

– Будет сделано.

Продолжая болтать с Мирой, Грэхем принялся за работу. Душевная открытость парня совсем не вязалась с его внешностью. Широкоплечий гигант с раздутыми от мышц руками. Рядом с таким стоило бы воздержаться от дерзости. Но искренняя улыбка до ушей ломала весь угрожающий образ громилы, который раздавит одним пальцем.

– Первый раз здесь?

– Точно. У вас тут караоке?

– У нас тут всё, что душе угодно. Хочешь спеть?

– Возможно.

– Зашёл тут один исполнить серенаду. Вой стоял такой, что нас укачало. Пришлось сказать ему, что сегодня день чистки микрофона, и караоке закрывается. Поверил бедолага. Опрокинул в себя пару рюмок и ушёл.

– Почистили? – Мира хихикнула.

– Этот дохлый микрофон с девяносто восьмого даже не протирали. Там застряла слюна всех, кто здесь побывал. Включая Питера Крисса. Вот, гляди.

Грэхем снял со стены рамку. В углу фото стоял автограф участника «Kiss». В другом углу – автоматическая отметка даты: «2.28.2008». Бармену явно хотелось похвастаться. Визит такой персоны – единственное величайшее событие, что обрушивалось на это заведение. Когда-то место было злачным. Сегодня от былого «ого-го» осталась лишь ностальгия. Бар не шёл в ногу со временем и держался на плаву по старой привычке. Лишь автограф музыкальной легенды, как призрак прошлого, напоминал о лучших временах.

– Сядем вон там? – спросила Мира у лениво разглядывающего помещение Теодора.

– Да.

Они устроились за столиком в центре зала. Укромные уголки с диванами были заняты: зрители бейсбола держались поближе к экранам.

Теодор выглядел так, будто хотел, чтобы Мира упала в обморок здесь и сейчас от его гипнотического взгляда.

– Что? – не выдержала она.

– Ничего, – туманная улыбка. – Ревную.

– Он просто был вежлив. И я тоже.

– Я знаю, – Теодор покачал головой, о чём-то глубоко задумавшись. – Ещё каких-то пять лет назад это бы стало большой проблемой и испортило мой вечер. Но не теперь. Раньше я был страшным ревнивцем. Потом научился пристреливать это чувство ещё в зачатке. Так гуманнее.

Заметно, что равнодушие в этой ситуации – не его естественная реакция. Теодор именно выучился однажды игнорировать подобные вещи. Условный рефлекс, запускающий режим: «Терпи». И возможно, за этим стояло немало труда.

– Ты красивая девушка. Конечно же на тебя обращают внимание.

– Это на тебя все смотрят. В упор не замечаешь!

– Тут ты не права.

В чём именно, Мира не успела узнать. Теодор встал.

– Заберу наш заказ.

Он перекинулся парой фраз с Грэхемом. С такого расстояния Мира не слышала, о чём ведётся речь. Но бармен всё ещё выглядел доброжелательно. Теодор тоже вернулся в хорошем расположении духа.

– Что опять?

– Ничего, – Теодор облизнул ухмыляющиеся губы. – Воистину большой мужчина.

– Хочешь обсудить его габариты?

– Ничуть.

Три коктейля в ней придавали смелости. Мира понизила голос:

– На первом курсе у нас одну девушку в расизме обвинили. Во время дурацкой игры «Правда или вызов» она призналась, что встречается только с темнокожими. По очевидным причинам. Мрак, что началось после этого!

Теодор вопросительно нахмурился.

– По каким очевидным причинам?

– Дело касалось размеров.

Мира неловко покашляла. От Теодора не последовало никакой реакции.

– Давай же! Включай голову.

Он всё молчал. Лицо его передавало картинку активного мыслительного процесса.