– Испугало – засмеялся лесник – ты все привык держать под контролем, старый пройдоха. Но эта парочка уникальна.

Он коротко свистнул и крутящиеся вокруг раскрасневшегося Брамы клубки натопорщили забавные уши.

– Знакомьтесь. Икс и Игрек, любимцы Полины, новое поколение.

Гордеич подкидывал правнука в небо, ему не было дела до этих диковинок, он и не такого насмотрелся. Настоящее чудо, вот оно, опущенное на землю, сияющее серыми глазенками, довольно вцепившееся в вожделенный собачий хвост. Чудо прошло несколько нетвердых шагов, плюхнулось на землю, но не разревелось, а нахмурилось и начало вставать, но Жучка, наконец, учуяв родство крови с обожаемой хозяйкой начала вылизывать ему лицо, обрушив наземь. Брама бесцеремонно прервал общение видов, отобрав покрестника снова водворив на могучую шею. Погруженная в свои мысли Полина отошла к лесу, едва заметно шевеля губами, водя пальцами по траве, не иначе что-то вспоминая. Заинтригованный загадкой Доктор опустился на корточки и начал похлопывать ладонью по земле, подзывая угловатого юного кена. Кен нерешительно теребил лапами, потом склонил голову набок:

– Половина лица покрыта мехом, половина голая – это он так от старости облез?

У Доктора распахнулся рот, он покраснел от возмущения, а потом рассмеялся вслед за всеми:

– Ах, сорванец! Гляди, не признает авторитетов. Правильно, так и надо. Слишком долго я был болотным, собачьим доктором, вообразил о себе невесть что, а это плохо. Спасибо, малыш.

Игрек вопросительно посмотрел на Ириса, тот снизал плачами и юный кен подойдя к Журбину лизнул руку.

– Ну, раз формальное знакомство состоялось, будем накрывать стол?

– Можно – кивнул Брама – остальные то скоро будут?

– Скоро – кивнул особист, оглядывая изменившийся хуторок – Семецкий на подходе и Призрак. Правда тот все низами ходит, так привычнее, сподручнее, что ли. Ну и Шухов иже с ними.

– А как Крипта и Шуня с Поныревым?

– Они заняты. Выворотники не спят, их все труднее обнаружить.

– А как чуешь, по ветру, что ли, как на Развязке у кошкиных царапок?

– Нет – улыбнулся особист прилетевшему с болот аисту – так как чуем мы, двенадцать.

– Ну да – как то поник путник – двенадцать…

Самум вопросительно взглянул на Журбина, но тот только вздохнул и махнул рукой, приглашая во двор.

На крыльце их ждал здоровенный котище, лакая молоко засунув голову прямо в глечик. Возмущенный Брама, видя как гибнут труды утреннего удоя цыкнул на нахала, но тот лишь облизал усы и сокрушенно спросил:

– Игрек, это, стало быть, и есть тот, один из двенадцати? Шибко он диковат.

Брама подобрал упавшую челюсть, Доктор застыл от неожиданности, а Гордеич вообще потерял дар речи.

– Что с них возьмешь, друг-Икс – люди! – ответил кен склонив голову набок – И этот такой же как все. Может запросто сказать незнакомому коту – брысь! Не терзаясь особыми вопросами, что гость сей зван, и так же имеет права быть угощен.

– Холера ясна, Полина – это что? – переводя взгляд с нахального кота на кеноида спросил ошалелый путник.

– Это Икс, второй из ее питомцев – прыснул смехом Ирис, созерцая вытянувшееся лицо путника.

– Развели тут, понимаешь! Куда не ткни разумный вид, причем у каждого последующего нахальства все больше!

– Нахальство не порок, а счастье – парировал кот, переворачивая порожнюю посудину.

Вступаясь за крестного, юный Верес цапнул говорливого кота, но тот стоически перенес этот непременный ритуал.

– Полиночка, ну когда ты отучишь своего детеныша от хвостохватства? Произвол, причем форменный.

Полина, фыркнув, бесцеремонно отодвинула представителя баюна разумного и вошла на застекленную веранду: