Колодкин никогда никем не руководил, он не был даже заведующим кафедрой. Его назначение для многих оказалось неожиданным, так как, по не писаной традиции, руководителями музыкальных учреждений становились представители «классических» специальностей. Все понимали, что здесь не обошлось без участия Мордвиновой. При покладистости характера нового директора, она фактически становилась безальтернативным руководителем консерватории.

Кольцов чувствовал, что теперь она всерьез возьмется за него. Но не мог предугадать, с какой стороны будет нанесен удар.

И вот однажды к нему на кафедру нагрянули инспекторы КРУ, самой страшной организации после КГБ. Визит был столь же неожиданным, сколь и нелепым. Кафедра – это не самостоятельное административно-финансовое учреждение. Двое вежливых молодых визитера начали с заявления, что их посещение «не официально», так сказать, «без протокола». Они ознакомились с кафедральными учебными документами и быстро нашли то, что искали. Дальше речь пошла о распределении учебной нагрузки преподавателей, как нарушении «финансовой дисциплины».

Собака здесь была зарыта в том, что преподавательская нагрузка в вузе делится на две части: на учебную и научно-методическую, распределение между ними строго не установлено, но определена общая сумма часов. Это, действительно, относилось к компетенции заведующего кафедрой. Но какая в консерватории «научная» деятельность, тем более для «общественников»? В то же время обеспечить стопроцентную нагрузку только «учебными» часами по шести предметам невозможно из-за малочисленности студенческого контингента. Это – довольно распространенная ситуация в провинциальных учебных заведениях и на нее всегда смотрели «сквозь пальцы».

Кольцов был спокоен. У него лично, кстати, с «нагрузкой» было всё в порядке. Он объяснил «гостям», что это вопрос не его уровня, и они пришли не по адресу, им следует поговорить с заместителем директора по учебной работе. Ревизоры поняли, что «на пушку» его взять не удалось, и ретировались со словами: «Тем не менее, Вы, Сергей Михайлович, подумайте. У Вас могут быть проблемы».

Колодкин его успокоил: «Не обращай внимания, Серёга. Это – не их собачье дело». Но Кольцов догадывался, что это – «предупреждение» от Мордвиновой. В горкоме партии его подозрения подтвердились. Секретарь по идеологии Нина Васильевна Смирнова, бывшая учительница, с которой у него сложились взаимоуважительные отношения, предупредила его.

– С этим визитом из КРУ мы разберемся. Наверняка, это самодеятельность. И ты прав, инициатива, похоже, исходит от Мордвиновой. Она одно время там работала. Здесь в горкоме она уже пыталась тебя скомпрометировать, но не получила поддержки. Но будь осторожен. Я ее хорошо знаю. Эта стерва способна придумать такую подлость, что мы не сможем тебе помочь.

Это Кольцов понимал, но сдаваться не собирался. Мордвинова, получив отпор, больше не проявляла открытой агрессивности. Внешне все было благопристойно. Но теперь он знал, что она готовит что-то серьезное против него.

И всё-таки то, что произошло, застало его врасплох…

На расширенном бюро райкома партии обсуждался вопрос о работе консерватории «по воспитанию студентов в свете решений XXV съезда КПССС». Съезд прошел недавно, и постановка вопроса была вполне правомерна. Рядом с Кольцовым на стульях для «приглашенных» у стены сидели директор филиала Колодкин и секретарь партбюро Цветков, старичок-духовик. Вообще в музыкальных учреждениях чаще всего членами партии были либо «народники», либо «духовики», которые вступали в партию обычно во время службы в армии. Мордвинова сидела за столом как член бюро райкома, и она же делала доклад.