Я не собиралась так просто сдаваться и позволять ему разрушать все, что мы с таким трудом создавали. Наверняка, он захочет стереть нашу аутентичность, сделав «Петроград» таким же, как и другие заведения его сети.

– Вижу вы справились с первыми стадиями принятия, – ехидно заметил Ян, выдерживая мой взгляд.

– Господин Сташевский, – процедила я сквозь зубы, – может, на бумаге вы теперь и владелец, но «Петроград» – это в первую очередь люди. Это коллектив, который годами вкладывал сюда свои силы и душу. Вам придется очень постараться, чтобы заслужить их уважение и преданность. А что касается меня. Я буду отстаивать интересы ресторана и каждого сотрудника до последнего.

– Без проблем. Если вы не готовы работать, можете прямо сейчас написать заявление. Я это переживу, – хмыкнул Сташевский. – Пройдусь по кадрам и тех, кто не сможет принять перемены, тоже уволю.

Я резко встала из-за стола, чувствуя, как внутри все кипит от гнева и обиды. Сердце бешено колотилось, а в ушах стоял звон. Я была на взводе и понимала, что сейчас могу наговорить лишнего. Уже наговорила, черт возьми! Мне нужно срочно остыть и все обдумать. Не сказав ни слова, я развернулась и быстрым шагом пронеслась через зал, направляясь к выходу и игнорируя удивленные взгляды сотрудников.

Оказавшись на улице, я жадно вдохнула свежий воздух, пытаясь унять дрожь в руках. Мелкий моросящий дождь настойчиво капал прямо в лицо, остужая тело, но никак не душу. Мысли лихорадочно метались в голове.

Как Лавров мог так поступить? Почему не предупредил? И что теперь делать, когда этот амбассадор Баленсиаги заявляет, что он здесь хозяин и будет всем заправлять? Какого черта?!

Но злость на Сташевского быстро сменилась обидой на Константина Владимировича. Он же знал, как я вкладывала в его ресторан все силы и душу, сутками пропадая на работе. И что в итоге? Меня даже не удосужились предупредить о продаже, словно я вещь – один из столов и стульев, который перекочевал от одного владельца к другому.

Я села в машину и на автомате завела двигатель. Руки дрожали, когда я вцепилась в руль. Я не могла так безропотно смириться с происходящим, не получив объяснений. Лавров должен сказать мне в лицо, почему так поступил.

По долгу службы у меня был домашний адрес Константина Владимировича. Я решительно вбила его в навигатор и тронулась с места.

Всю дорогу я прокручивала в голове возможный разговор, готовясь высказать боссу все, что я о нем думаю. Но когда я припарковалась у его дома, меня охватили сомнения. Вдруг у него были веские причины так поступить? Вдруг ему самому было нелегко расставаться с рестораном?

Тряхнув головой, я отбросила эти мысли. Я заслуживаю объяснений. Мы столько лет проработали вместе, чтобы разойтись, даже не поговорив? Я так не могу.

Наконец, глубоко вздохнув, я вышла из машины и решительно направилась к подъезду. Поднявшись на нужный этаж, я остановилась перед дверью квартиры Лаврова. Сердце бешено колотилось, когда я нажала на звонок. Прошла минута, другая – никто не открывал. Я позвонила еще раз, настойчивее. Все та же тишина.

«Может его нет дома?» – промелькнула мысль.

Но нет, машина Константина Владимировича стояла во дворе, я видела ее, подъезжая.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Лавров. Он выглядел осунувшимся и постаревшим, как будто за эти несколько дней прожил целую жизнь.

– Ульяна, – тихо произнес он, опустив глаза. – Я знал, что ты придешь.

– Значит, это правда?

Лавров тяжело вздохнул и отступил в сторону, пропуская меня в квартиру.

– Проходи.

Константин Владимирович был небритый, в домашней одежде. Таким я его еще никогда не видела.