Белый автомобиль был совсем близко, но беглец проскочил мимо преследователей и нырнул в узкую расщелину между двумя домами – Фокина, 5, и Семёновской, 8. Расщелина была завалена мусором. Под ногами хлюпала вода, и почти не было видно неба. Протиснуться туда мог только худенький мальчик. В народе этот узкий проход называли «Ущельем». Там было темно. Ведь с двух сторон прохода были стены домов, а в домах – заколоченные окна. Следуя за движением мальчика, окна вдруг начали светиться. Они освещали мальчику путь, и этот свет видел только он.

То ползком, то извиваясь, как уж, Витя пробрался через ущелье и оказался на Семёновской улице, 8.

На Семёновской улице, во дворе, было много заколоченных окон, много лестниц – запутанных и старых, ведущих во все стороны. Витя бежал, а заколоченные окна вспыхивали, помогая мальчику бежать и освещая спящий двор. Согнувшись пополам и пытаясь отдышаться, Витя вдруг с удивлением заметил, что на табличках с названием улицы были ещё старые советские названия – Колхозная, 8 и Колхозная, 10.

Между двумя дворами был небольшой переход, вырытый прямо в земле. Витя попытался спрятаться там и обдумать ситуацию.

Однако он понимал, что долго здесь не продержится. Что-то выдавало его преследователям. Они точно знали, где находится мальчик, и гнали его, как зайца. Витя выбежал на дорогу.

Белый автомобиль не мог развернуться во дворе. Воспользовавшись моментом, Витя попытался убежать через Семёновскую площадь. Возле торгового центра «Родина» он столкнулся с девочкой.

На девочке было корейское платье. Она раскраснелась и тяжело дышала. Вероятно, девочка тоже от кого-то убегала. Витя оглянулся: торговый центр мерцал. Он превращался то в китайский театр Тао Миньяно, то снова в торговый центр. Девочка посмотрела на Витю и побежала дальше к Спортивной гавани. А Витя перебежал дорогу. Он вбежал во двор за торговым центром «Клевер-Хаус». Окна, заложенные кирпичом, снова начали бешено сверкать.

Витя выдохся и устал. Однако свет в окнах начал усиливаться. Вскоре стало больно смотреть.

Мальчик снова шёл, вернее, бежал по лучу. Однако теперь луч пытался вернуть его назад. У Вити на Семёновской улице, 9, жила двоюродная бабушка. Она была родной сестрой его бабушки. Витя подумал, что луч ведёт его к ней. Он уже был готов вбежать в арку двора, но услышал за собой рычание автомобиля.

Когда мальчик бежал через двор, он с сожалением оглянулся на подъезд, где жила сестра его бабушки. Автомобиль рычал всё громче, догоняя его.

Окно, мимо которого он пробегал, тоже засветилось и вдруг погасло.

Погас и луч. Витя оказался в тупике. Темнота была полной. Мальчик не понимал, что происходит, и запаниковал, но в это время календарь-зеркало вдруг снова ожил и прямо из кармана бросил яркий свет под ноги мальчику.

Витя бросился туда, куда упал свет от зеркала. Перед ним было старое здание. На крыше здания были выбиты цифры: 1887—1909 годы. Чуть дальше была ещё одна надпись, сообщавшая, что до революции в этом здании была баня. Четыре буквы не стёрлись от времени. Слово «Баня», вероятно, до революции было видно издалека. Сейчас старое здание было трудно разглядеть из-за новых, более высоких зданий. И действительно, из стены дома выступал контур банной печи. Луч прошёлся по контуру печи, осветил всё здание, а затем упёрся в дверцу банной печи.

Луч упёрся почти в землю, и тут же раздался скрип. Открылась дверца печи. Витя помотал головой. Он не хотел туда, внутрь, но сзади раздался шум тормозов, и весёлые, возбуждённые голоса преследователей выкрикнули имя Таоте. Мальчик пролез внутрь, и дверца за ним захлопнулась.