– Ребята, Косецкий забузил, поэтому давайте переменим ему кличку, вместо графа Косецкого будем звать граф Кособузецкий!

– Громоносцев, без обеда завтра! – донеслось из-за двери, и тотчас послышались удаляющиеся шаги.

– Сволочь. У дверей подслушивал!

– Ну и зараза!

– Сам ворует, а потом обижается, ишь гладкий какой, да еще наказывает!

– Войну Кособузецкому! Войну!

Возмущение ребят не поддавалось описанию. Было непонятно, почему вдруг халдей возмутился, но еще больше озлобило подслушивание у дверей.

Подслушивать даже среди воспитанников считалось подлостью, а тут вдруг подслушивает воспитатель.

– Ну, ладно же. Без обеда оставлять, да еще легавить! Хорошо же. Попомнишь нас, Косецкий. Попомнишь, – грозился озлобленный Цыган.

Тут же состоялось экстренное совещание, на котором единогласно постановили: с утра поднять бузу во всей школе и затравить Косецкого.

– Попомнишь у нас! Попомнишь, Кособузецкий!..

Спальня заснула поздно, и, засыпая, добрый десяток голов выдумывал план мести халдею.

Резкий звонок и грозный окрик «вставайте» сразу разбудил спальню старших.

– Если кто будет лежать к моему вторичному приходу, того без чаю оставлю! – выкрикнул Косецкий и вышел.

– Ага. Он тоже объявил войну, – ухмыльнулся Янкель, но не стал ожидать «вторичного прихода» халдея, а начал поспешно одеваться. Однако почти половина спальни еще лежала в полудремоте, когда вновь раздался голос Косецкого.

Он ураганом ворвался в спальню и, увидев лежащих, начал свирепо сдергивать одеяла, потом подлетел к спавшему Еонину и стал его трясти:

– Еонин, ты еще в кровати? Без чаю!

Япончик сразу проснулся. Он хотел было вступить в спор с халдеем, но того уже не было.

– Без чаю? Ну ладно! Мы тебе так испортим аппетит, что у тебя и обед не полезет в рот, – заключил он злорадно.

Спальня была возбуждена. Лишь только встали, сейчас же начали раскачивать сложную машину бузы.

Воробей помчался агитировать к младшим, те сразу же дали согласие. Главные агитаторы – Янкель, Японец и Цыган – отправились в третье отделение и скоро уже выступали там с успехом.

Война началась с утреннего умывания.

Косецкий стоял на кухне и отмечал моющихся в тетрадке.

Вдруг со стороны столовой показалась процессия. Шло человек пятнадцать, вытянувшись в длинную цепочку. Они бодро махали полотенцами.

Потом ребята стали важно проходить мимо халдея, выкрикивая по очереди:

– Здрав-

– ствуйте,

– Афа-

– насий

– Влади-

– мирович,

– граф

– Ко-

– со-

– бу-

– зецкий! – смачно закончил последний.

Халдей оторопел, дернулся было в расчете поймать виновника, но, вспомнив, что бузит не один, а все, сдержался и ограничился предупреждением:

– Если это повторится, весь класс накажу.

В ответ послышалось дружное ржание всех присутствующих:

– О-го-го! Аника-воин!

– Подожди. Заработаешь!

Несмотря на эти угрозы, Косецкий не отступился от своего. Еонин остался без чаю, и это еще больше озлобило ребят. Они начали действовать.

День выдался хороший. Солнце пекло как никогда, но у пруда стояло затишье. Обычного купания не было. Зато у перелеска царило необычайное оживление.

Проворные шкидцы карабкались по дубовым стволам за желудями, сбивали их палками, каменьями и чем только было можно.

Тут же внизу другая партия ползала по земле и собирала крепкие зеленые ядра в кепки, в наволочки и просто в карманы.

Зачем готовились такие запасы желудей, выяснилось немного позже.

Косецкий, довольный внезапной тишиной в школе, решил, что ребята успокоились. Откровенно говоря, он ожидал длительной и тяжелой борьбы и был чрезвычайно удивлен и обрадован, что все так скоро кончилось.

Тихо посвистывая, он вышел во двор, прошел к пруду и сел на берегу, жмурясь под ярким солнцем.