– У тебя там большая царапина.

Мне не нужно даже опускать глаза, чтобы понять, куда он показывает. Царапина с ровными краями у меня на икре сегодня воспалилась и покраснела. Я бережно дотрагиваюсь до нее.

– Наверное, веткой оцарапалась. Мы с Фредди вчера вечером гуляли по лесу. – Я быстро мысленно прикидываю: погода вчера вечером была пасмурная, но теплая. Вполне подходит для прогулки.

Олли кивает. Напряжение с его лица уходит, когда он смотрит, как я выбираю платье и туфли.

– А с Рердоном вчера все прошло гладко?

Я счастлива, что стою, отвернувшись к шкафу, потому что не хотела бы, чтобы Олли видел сейчас выражение моего лица. Он говорит о детективе Рердоне, который ведет дело Страссера. Вчера он вызывал меня на допрос, поскольку мы с Грегом вместе работали.

– Все было отлично. – Черт, почему у меня так дрожит голос? – Мне ему и рассказать-то было нечего. – Я хватаю с вешалки кардиган. – У них уже есть какие-то улики, зацепки против убийцы?

Спиной чувствую, как напрягся Олли.

– Ты же знаешь, я не могу это с тобой обсуждать.

У меня сжимается сердце. Я пытаюсь кивнуть, понять, но лучше бы он мне хоть что-нибудь рассказал. Кого копы подозревают? Что они вообще знают? И много ли, соответственно, известно Олли?

– Могу сказать одно: дело осложняется тем, что орудия убийства до сих пор не нашли, – Олли вдруг решает заговорить. – Когда найдут, тогда и получат этого парня. Или девчонку.

У меня подергивается щека.

– А что, если орудия не найдут?

– Да что ты, найдут, обязательно. – Не выпуская Фредди, Олли направляется к двери. – У Рердона лучшая команда. Они так и перекапывают сейчас всю жизнь Страссера. Что-то мне подсказывает, что «веселая» переписка, всплывшая после взлома, это только верхушка айсберга, который скрывал наш доктор. – Он с сожалением качает головой. – И это говорит о том, что мы никого до конца не знаем.

Я открываю свою шкатулку с украшениями. Не так уж я люблю их на себя вешать, но сейчас надо занять чем-то руки. Олли, однако, прав. Грегу было что скрывать. И гораздо больше, чем эти дурацкие электронные письма. Меня окатывает жаром, глаза щиплет. Кажется, я сейчас отключусь. Возьми себя в руки, Лора, уговариваю я себя. Ты должна через это пройти.

Мне нужно пару минут побыть одной, прийти в себя, поэтому я ласково улыбаюсь Олли.

– Ты мог бы взять Фредди вниз и покормить его? Там на столике бутылочка со сцеженным молоком.

Перед визитом в полицейский участок я заранее продумала все свои ответы. Рердон держался мягко и доброжелательно, но я почувствовала, что спуску он не даст никому.

– Вы слышали об электронных письмах Страссера, которые стали общим достоянием? – спросил он меня.

– Мы все о них слышали. Многие сестры говорили, что это испортит ему карьеру.

– Можете предположить, кто та женщина?

Я покачала головой. Но поверил ли он мне? По его непроницаемому лицу было не понять. Потом он стал спрашивать про благотворительный бал. Я рассказала, как Кит Мэннинг-Страссер пила мартини залпом, и о том, что Грега там не было, и как репортеры приставали ко всем с расспросами о хакерах. Сказала, что все мероприятие показалось мне претенциозным и ужасно скучным, особенно из-за того, что я была одна. Тогда Рердон захотел узнать, куда я отправилась после бала.

Я оторопела.

– А это здесь при чем?

– Мы стараемся воссоздать максимально точную картину того, где кто находился. – Он отхлебнул кофе. – Расставить, так сказать, все точки над «i».

У меня даже ладони вспотели.

– Вы меня подозреваете?

– Нет, нет, конечно же нет. – Он приподнял кустистую бровь. – Если, конечно, вам нечего мне рассказать…