– Характер заболевания красноармейца в телеграмме не был указан, – подробно излагал события Печеневский. – Мне было неизвестно, какую придется делать операцию. Поэтому пришлось предусматривать различные варианты, подбирать помощников и инструменты. Из слов главврача я понял, что на станции нас должны встретить подводы для перевозки в город, находящийся от нее в двадцати пяти верстах. Действительно, на станции была одна парная повозка из полка, прибывшая для встречи молодого пополнения. Однако пополнение на этом поезде почему-то не прибыло, и повозочный должен был возвращаться обратно. Но он отказался отвезти нас в полк, ссылаясь на отсутствие приказа, хотя я и сообщил ему, что еду со своими помощниками для проведения операции умирающему красноармейцу. Тогда мы вынуждены были нанять на свои деньги две обывательские подводы…

Рано утром мы прибыли в штаб полка, – продолжал Печеневский. – Дежурный по полку ничего не знал ни о вызове хирурга, ни о заболевании красноармейца Евсюкова. Дежурный по штабу полка знал о вызове врача, но не знал, зачем его вызвали. Только старший врач полка Семенов наконец объяснил причину вызова: у красноармейца Евсюкова уже два дня в результате несчастного случая повреждены внутренние органы. Состояние бойца, помещенного в городскую больницу, было тяжелым… Наш приезд всполошил весь полк и администрацию больницы. Два дня около заболевшего красноармейца никого не было, а после нашего приезда и операции у его койки стали дежурить сразу два лекпома (фельдшера. – Н.Ч.) из полка и медсестра из больницы. На операцию, несмотря на ранний час, собрались все медицинские работники города…

– А как сейчас здоровье Евсюкова? – спросил хирурга Тодорский.

– Я оставил его в хорошем состоянии и дал необходимые указания врачу, лекпомам и сестрам, что им делать, если больному станет хуже, – ответил Печеневский.

А.И. Тодорский, желая убедиться в благополучном исходе дела, потребовал от командира полка личного доклада по телефону о состоянии здоровья красноармейца Евсюкова. К этому случаю вопиюще безответственного, бездушного отношения командира части, облеченного всей полнотой власти, к состоянию здоровья подчиненного, Александр Иванович еще не раз обратится в своих выступлениях перед старшим и высшим командно-политическим составом соединений округа.

– Два дня красноармейцу было плохо. Два дня в полку знали, что без операции не обойтись, иначе грозит смерть. И только на третий день послали телеграмму в Смоленск. А послав ее, успокоились. Командующий войсками и член Реввоенсовета, получив телеграмму, ломают голову, беспокоятся, посылают хирурга с бригадой помощников для проведения операции. В крайнем случае они решаются на то, чтобы отправить доктора на военном самолете. А в это время в полку совершенно забыли о больном красноармейце. Сам командир полка в эту ночь безмятежно спал у себя в квартире, рассудив: я, мол, свое сделал, послал телеграмму, а там пусть решают…

В 1928 г. А.И. Тодорский был направлен в служебную командировку в Германию. Срок командировки составлял два месяца. Ездил он туда в составе группы высших командиров РККА, куда входили: И.Э. Якир – командующий войсками Украинского военного округа (УВО), Р.П. Эйдеман – начальник Военной академии имени М.В. Фрунзе, И.Ф. Федько – начальник штаба Северо-Кавказского военного округа (СКВО), Н.М. Бобров – начальник артиллерии УВО, Б.И. Бобров – заместитель начальника штаба Белорусского военного округа (БВО) и др. – всего 7 чел. Целью командировки было ознакомление со страной пребывания, ее вооруженными силами. По окончании поездки каждый из побывавших в Германии обязан был представить отчет о поездке, о своих впечатлениях и выводах. Заметим при этом, что с германской стороны эту группу советских командиров (в 1928 г. там была и другая группа