– Рольф, ты слышишь меня? Рольф? – повторила она несколько раз. В наушниках, сначала еле различимо, но затем всё громче и громче зазвучали аккорды вальса и уже знакомые ей звуки танцующего человека …

… Звонок из Москвы застал её врасплох. Организаторы симпозиума любезно предложили участникам форума пешую прогулку по январской Вене, но забыли заказать комфортную погоду. С утра зарядил нудный зимний дождь, вынудивший горожан раскрыть зонты и облачиться в тёплые плащи. Температура чуть выше нуля по Цельсию не располагала к экскурсиям, однако народ, уставший от многочасовых пленарных посиделок, затосковал по воле и был готов ко всему, в том числе и к возможности полюбоваться на серые зеркала луж австрийской столицы.

Мария немного опоздала ко времени сбора группы на площади Святого Стефана, обсуждая с лечащим врачом состояние отца, резко ухудшившееся в последние дни. Доктор предлагал перевезти больного в клинику, ссылаясь на то, что оборудование в стационаре несравнимо эффективнее по сравнению с тем, что установлено в доме, одновременно выражая озабоченность в безопасности перемещения. Памятуя о том, что отец, провожая её в командировку, был категорически против госпитализации, а сейчас, находясь в коме, не мог выразить своего мнения, Мария пребывала в глубоком замешательстве при принятии решения.

– Если вы не можете дать мне гарантии, что его состояние не ухудшиться, то какое решение вы ждёте от меня? Я – дочь и не могу своими руками отправить отца на эшафот, – в запальчивости прокричала она в трубку.

– Я вас понимаю, – голос в трубке терпеливо выслушивал её восклицания, – но и вы нас поймите: мы не можем дать гарантий ни в том, ни в другом случае. Наверное, я не должен вам этого говорить, но боюсь, что счёт в нашем случае идёт не на дни, а на часы. Мы можем лишь помочь продлить его борьбу за жизнь, но не сохранить её. А принимать решение о перемещении предстоит только вам.

– Хорошо, – сдалась Мария, – я позвоню вам завтра, вы всё равно не будете транспортировать его в ночь.

– Договорились, завтра утром я буду ждать вашего звонка …

Экскурсанты нетерпеливо топтались на том месте, где располагалась капелла Святого Вергилия, призывая Марию поскорее присоединиться к страждущим познаний коллегам. Они обошли скорым шагом собор, притормозив по настоянию гида у сооружения с авангардной архитектурой, в огромных зеркальных окнах которого отражалось унылое серое небо и её страдания от невозможности принять верное решение, может быть самое важное на сегодняшний день.

Возможно, Мария и отстала бы от изрядно замёрзшей и поредевшей группы, но находиться в квартире, которую она снимала, приезжая сюда на всевозможные научные конференции, и бесконечно думать о больном отце было выше её сил.

Вскоре они миновали Дом Моцарта, прошлись по Блутгассе и остановились перед выбором продолжить ли путь по Кертнерштрассе или свернуть на Грабен. Предпочтение было отдано последнему по одной прозаической причине: отсюда было рукой подать до Гавелки – уютной артистической кофейни, где можно согреться горячим айншпеннером со сливками и вкусными «бухтелями».

Мария окончательно замёрзла и возглавила праздношатающуюся процессию собратьев по науке, значительно ускорив шаг к желанной цели. В кармане завибрировал телефон, замёрзшие пальцы почти не слушались, и она свернула в один из бутиков, задев при входе многочисленные колокольчики, подвешенные на нитях и возвещающие о присутствии посетителя. На проводе снова была Москва.

– Я слушаю, – тревога росла в груди по мере того, как извещающий её абонент подробно объяснял причины отключения больного отца от приборов, поддерживающих обеспечение его жизненных функций.