– Конечно…

Вэл сидел на софе, ожидая, когда Нина выйдет из ванной. Он пытался понять, на самом ли деле перешел дозволенные границы или Нину вывело из равновесия что-то еще. Пытался, но не понимал. Вэл встал и прошелся по номеру, довольно просторному, заглянул в спальню, с удовлетворением обнаружив в ней почти белые стены. Он нашел нужный фильм и положил коммуникатор на столик.

– Думаю, халатом вас уже не испугать, – сказала Нина, с растерянной улыбкой заходя в спальню.

На ней был длинный шелковый халат цвета ванильного мороженого, струящийся по телу и довольно условно его скрывающий. Мокрые волосы, вьющиеся крупными волнами, свежее лицо, блестящие, ярко-изумрудные глаза… Вэл сглотнул.

– Таким испугать невозможно, можно только убить…

– Не хотите тоже освежиться? – не то спросила, не то предложила Нина, бросая на Вэла быстрый, виноватый взгляд. – У меня есть санаторный халат, он большой, должен вам подойти.

– С удовольствием… Включу фильм и пойду. – Вэл вывел проекцию голливудской комедии «Пятьдесят первых поцелуев». – Может, поначалу непривычно… Нина, тогда люди по-другому к юмору относились, он довольно грубый у них, местами вам может пошлым показаться. Не судите строго… Где я могу взять халат?

На стене замелькали первые кадры, и только тогда Вэл позволил себе взглянуть на Нину: она смотрела завороженно. Не отвечая и не отрываясь от демонстрации, Нина поднялась и достала из шкафа легкий полотняный халат, действительно большой, и протянула его Вэлу. Он почувствовал, как защемило сердце, когда в чуть распахнувшихся половинках ее халата мелькнула синяя венка.

Вэл поспешил в душ и долго стоял под сильными струями холодной воды, усмиряя разгоряченное тело и успокаивая разыгравшееся воображение. «Надо было позвать Эвелин, – думал он, обтираясь полотенцем и глядя на себя в зеркало. – Хотя, какого… Мы же не дети… Дети… О чем я вообще сейчас думаю?»

И тут он увидел на левой руке следы сделанной маркером надписи: «Обвенчайся завтра с Ниной любой ценой».

Вэл протер глаза, потом зеркало, руку – надпись точно была. Он стал судорожно ее оттирать, пока следы краски полностью не исчезли. Вэл не помнил, чтобы писал такое, – никогда никакого у себя на руках он не писал. «Обвенчаться завтра с Ниной! Бред какой-то! Чья-то шутка? Гопал? Да, нет, быть того не может: Гопал понятия не имеет, что такое венчание». Вэл ни о чем другом теперь думать не мог, только о странных словах и о том, каким образом они оказались на его руке. «Может, надо мной кто-то подшутил, пока я спал на скамейке? Но о Нине никто не мог знать. Только я сам… Я прилетел из будущего и оставил себе это послание?» – думал Вэл, находя, что последняя версия кажется самой реальной.

Находка отвлекла его от мыслей о Нине, по крайней мере от их физического содержания, полностью переключив сознание на другое: Нина его жена… А он готов обзавестись женой? Хочет он этого?

«До завтра есть время понять», – решил Вэл.

Нина лежала, опершись на локоть, и увлеченно смотрела кино. На лице ее застыло выражение блаженства и наивного, детского сопереживания происходящему в кадре. Вэл остановился в двух шагах от кровати, и в этот момент вспомнил, что видел сегодня синий маркер у себя в ванной. «Значит, сам написал перед тем, как выйти из дома. Видимо, я каким-то образом догадывался, что могу не вспомнить и оставил напоминалку… Значит, я хотел этого, хотел, чтобы Нина стала моей женой. Но почему таким старомодным способом? Должна же быть какая-то причина. Дети?»

– Что с вами? – Нина заметила его сосредоточенный взгляд.

– Все в порядке. Вам так удобно смотреть?