– А если я пообещаю сделать что-нибудь для твоего наследничка, все равно не будешь?

– Нет, – твердо сказал Топильцин. – И прошу тебя, давай больше не будем о нем.

– Как пожелаешь, – согласно произнес Создатель. – Но скажи мне: как тебя угораздило поместить модуль в Небеса?

– Ты же помнишь, как все пошло не по плану, – с досадой проговорил Топильцин, убеждаясь, что от этой темы Творец уходить пока не хочет. – Времени практически не было. Я испугался и не подумал, что Нина была в Солерно, когда все случилось.

– Ты не подумал, точно, – повторил Создатель. – Я один всегда за всех думаю.

– Кто ж мог предположить, что Вэл захочет сгореть над куполом?! – воскликнул Топильцин.

– Так ты и сам не веришь в свои перышки? – раскатисто рассмеялся Создатель. – Или… – он пристально посмотрел на Топильцина. – Надо же! Ты, оказывается, и в него не верил…

– Верил, – мрачно отозвался Топильцин. – Но не думал, что он на это решится, вернее, не знал, что он сможет расправить крылья настолько.

– А сейчас?

– И сейчас еще верю, если ты об этом. Пока. Но, если Великолепный Канцлер продолжит свое триумфальное шествие по планете, а мы ничего не предпримем, пока закончится быстро.

– Он весь в тебя, Топильцин, – с грустью произнес Создатель. – Нельзя верить настолько или пока. Когда уже ты поймешь, что верить – это верить несмотря ни на что, а часто и вопреки всему? Нет, человеческое никогда не выветрится из тебя полностью.

– Это плохо? – с опаской спросил Топильцин.

– Не плохо, но и не хорошо, учитывая обстоятельства.

– Позволь спросить, Саваоф, что должен отдать тебе Вэл в обмен на второй шанс исполнить свой долг? – напряженно проговорил Топильцин.

– Саг аш сагана…19 Посмотрим, на что он способен…

***

Маниш протянул Вэлу курительную трубку.

– Вдыхай, Вела, погрузи свой разум в иную бездну, – медленно произносил ведун, заставляя сознание Вэла освобождаться от контроля над ним. – Открой своды свои взглядам моим, открой глубины свои взору Вела, открой омут, покинутый им, памяти его. Приведи Вела из бездны своей в этот мир. Приведи сознание его из бездны своей в этот мир. Пусть он спросит себя, кем он был. Пусть он спросит себя, кем он был. Пусть ответят ему, кем он был.

– Мальчиком на горе, мальчиком под горой, мальчиком над горой, мальчиком в небесах, – не своим голосом проговорил Вэл.

– Пусть он спросит себя, как он шел. Пусть он спросит себя, как он шел. Пусть ответят ему, как он шел.

– Он не шел, но его вели, – медленно раскачиваясь из стороны в сторону, отвечал Вэл.

– Пусть он спросит себя, кто его водил. Пусть он спросит себя, кто его водил. Пусть ответят ему, кто его водил.

– Тот, кто рядом был, тот и вел его.

– Пусть он спросит себя, кем он стал потом. Пусть он спросит себя, кем он стал потом. Пусть ответят ему, кем он стал потом.

– Первым над людьми и над тем, кто вел.

– Пусть он спросит себя, что он чувствовал. Пусть он спросит себя, что он чувствовал. Пусть ответит он сам, что он чувствовал.

– Силу чувствовал, боль, и стыд, и желание умереть.

– Пусть он спросит себя, что случилось с ним. Пусть он спросит себя, что случилось с ним. Пусть ответят ему, что случилось с ним.

– Он узнал, кто он, а потом сгорел. Он забыл, кто он, чтобы снова жить.

– Пусть он спросит себя, кто он есть теперь. Пусть он спросит себя, кто он есть теперь. Пусть ответят ему, кто он есть теперь.

– Notlācauh20 …^{> [15]} – раздался глухой, потусторонний голос в голове Маниша.

Ведун с удивлением смотрел на Вэла и видел, что тот молчит, все еще находясь в глубоком трансе. Голос, ответивший ему сейчас, Вэлу не принадлежал, слово, произнесенное им, не было Манишу знакомо. Он знал только, что слово это древнее; настолько древнее, что оно отдавало силой, способной соединить небо и землю. Проявление такой силы могло означать, что они заглянули за границы ока и их предупредили об этом. Маниш испугался, не зная, что делать дальше: продолжить вытаскивать ответы из омута памяти Вэла или прекратить вторгаться в запретное и разбудить его. И подумал он так: сила не убила меня, не убила его, значит, она разрешает мне помочь ему – и не стал будить Вэла. Решившись на новый вопрос, ведун на всякий случай зажег перед собой огонь в большой металлической чаше, наполненной горючей маслянистой жидкостью.