Раздававшиеся в зале смешки стихли…

***

– Я понимаю, Создатель, что сегодня – это то же вчера, но, клянусь, у меня дежавю: не могу отделаться от мысли, что жду Баденвейлерский марш.^> [14]

– Не преувеличивай, Топильцин. Ты слишком драматизируешь.

– Послушай, что он несет! В сегодняшних обстоятельствах его замашки даже страшнее. Людей почти не осталось…

– Сегодня – то же вчера, – усмехнулся Создатель, – оставь это.

– Да сколько можно смотреть на его выходки?! – возмутился Топильцин. – Позволь мне упокоить его прямо сейчас: одним ударом избавим мир и его самого от мучений.

– Не позволю, – голос Создателя прозвучал категорично. – У меня на него свои планы, а ты, спасая потомков, исчерпал лимит возможностей вмешиваться в человеческую жизнь на тысячу лет вперед.

– Несправедливо, – беря себя в руки и возвращая внешнее спокойствие, – заметил Топильцин. – Не я один вмешивался – Бер тоже принимали участие.

– Согласен, – произнес Создатель и поправился, – на две тысячи лет вперед.

Топильцин замолчал. Спорить с Творцом было не только бессмысленно, но и опасно. Он с тоской посмотрел вокруг: все те же райские кущи, все то же божественное сияние светил – никакого разнообразия, ни одного непредсказуемого события, ни одной не разрешенной мысли…

– Бунт? – удивился Создатель, видя, о чем он думает.

– Нет, всего лишь тоска, – выдохнул Топильцин.

– Уныние – смертный грех, – заметил Творец с улыбкой.

– Так мы же бессмертны, – в голосе Топильцина слышалось почти что страдание.

– Что с тобой? В последнее время ты сильно изменился.

– Не смеши, Создатель. Сам знаешь, это не более чем иллюзия. Здесь все неизменно на веки вечные, – он попытался увести разговор в сторону.

– И все же: о чем печалишься, Топильцин? Сам накосячил и сам же теперь портишь мне настроение своим кислым видом.

– Накосячил? – Топильцин взбодрился, не в силах скрыть своего удивления. – Господи, откуда у тебя такие слова?

Создатель громко рассмеялся.

– От твоего наследничка. Забавный он у тебя, вынужден признать.

– Был, – мрачно отозвался Топильцин.

– Он и сейчас есть, – заметил Создатель.

– Разве это он? – возмутился крылатый бог. – Ничего не помнит, ничего не хочет… От того забавного, как ты его называешь, не осталось ровным счетом ничего. Лучше бы ты оставил его здесь, чем отправлять эту тень на землю.

– Это был его выбор.

Услышав слова Создателя, Топильцин замер, не зная, что думать.

– Ты дал ему выбор?! – с возмущением воскликнул он.

– Конечно, я всегда предоставляю людям выбор, – невозмутимо ответил Создатель.

– И между чем он выбирал? – с дрожью в голосе спросил Топильцин.

– Это несущественно. Важно лишь то, что он снова выбрал то же самое… Скучно, Топильцин. Почему люди считают, что у них есть какой-то долг? Зачем придумывают себе какие-то миссии, предназначения, а потом еще и начинают убеждать себя и остальных в том, что это якобы моя воля? Единственное, чего я им всегда желал и желаю, – наслаждаться жизнью и быть счастливыми. Ничего другого я же и не могу им желать… Ну вот, совсем тоскливо становится, Топильцин. А не сыграть ли нам разочек? – Творец мигнул. – Выиграешь – исполню одно желание.

– Нет, Саваоф, не стоит, – возразил Топильцин. – Я помню, чем закончилась моя единственная победа: целый век остался без твоего внимания, люди чуть не вымерли. Не хочу еще раз становиться причиной твоей меланхолии.

– Нашел, о чем вспоминать! Двести лет прошло, а ты все упрекаешь меня в минутной слабости.

– Я не могу ни в чем тебя упрекать, но ты и сам знаешь: минута для тебя – век для человечества. Поэтому играть с тобой больше не буду: выиграть не получится, а проиграю… не хочу об этом даже думать.