– Прекрасный обед, ваше величество, – негромко произнес Вэл.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – догадался король.

– Да, ваше величество. Мне много чего нужно вам рассказать.

– Говори.

– Осмелюсь просить аудиенции, ваше величество, когда вам будет удобно. Я подожду, сколько нужно, разговор долгий.

– Заинтригован, – Махинда, посмотрев на Вэла, перестал улыбаться. – После обеда я обычно возлежу. Если двух часов для разговора хватит, мы можем поговорить в моей дневной спальне.

– Думаю, хватит, ваше величество. Благодарю вас. Но могу ли я настолько злоупотреблять вашим расположением?

– Можешь, – улыбнулся король.

Мария и его няню привезли во время обеда, и Ева, извинившись, сразу ушла в отведенную им комнату кормить малыша. Оставшиеся за столом дети Махинды начали о чем-то возбужденно переговариваться.

– Что это вы так оживились? – спросил король.

– Ваше величество, – решился ответить старший сын, – мы бы хотели увидеть внука адерей кала кени. Если он, конечно, не возражает.

Махинда вопросительно посмотрел на Вэла.

– Вот он, спросите его сами.

– Конечно, не возражаю, Айш, – с довольным выражением лица ответил Вэл. – Подождите минут двадцать, Ева покормит его, и идите.

Их хватило на десять, после чего пятеро детей и трое племянников короля в возрасте от пятнадцати до четырех покинули обеденный зал и толпой направились к Еве.

– Давно не видел их такими воодушевленными, – заметил Махинда. – Ты всегда нравился моим детям да и всем здесь.

– Нравился? – переспросил Вэл.

– И сейчас нравишься, – рассмеялся король. – С тобой не соскучишься: дочь, внук… Никогда не знаешь, чего от тебя ожидать. Другой за два года может, конечно, и жениться, и даже родить, но чтобы еще и внука! Поделишься умением обманывать время?

– Постараюсь, – улыбнулся Вэл, – хотя вы разочаруетесь, ваше величество: в моей истории нет ничего сверхъестественного.

– Посмотрим, – ухмыльнулся Махинда, бросив на Вэла заговорщический взгляд.

– Ну, рассказывай, властитель Небес, откуда у тебя Ева. Удочерил? – начал Махинда, устроившись на ложе с балдахином из прозрачного шелка, служившим одновременно и защитой от насекомых, которых в королевском дворце, конечно, не было, но дань уважения к традиции укрываться противомоскитными сетками сохранялась.

– Можно и так сказать, – отозвался Вэл. – Мне следовало это сделать сразу, а не через восемнадцать лет. Но, что есть, того не изменить. И не называй меня властителем, друг, я сложил полномочия высшего статусного лица и здесь в частном порядке нахожусь, – сказал он, с наслаждением вытягивая ноги на кушетке рядом с кроватью короля.

– Что? – не поверил Махинда. – Ты больше не властитель Небес?

– Довольно с меня, пусть другие правят. У них это неплохо получается.

– Но, насколько мне известно, референдум проголосовал за тебя и твои реформы… Зачем же ты? Что-то я не понимаю.

– Этого в двух словах не расскажешь…

– А в двух часах? – улыбнулся король. – Рассказывай, мы никуда не спешим.

– С чего бы начать?.. Ты помнишь Зиги, Махинда?

– Конечно. Это же твоя верная тень, бессменный советник.

– С него и начнем…

***

На третье мая в Солерно была назначена инаугурация нового правителя, Единовластного Канцлера Зигфрида Бер. Пост диктатора считался упраздненным с того дня, как Аугусто Паччоли почил за обеденным столом от сердечного приступа. Проводы главы государства были скорыми и скромными: после кремации пепел развеяли с Маунга Матэ, а саму тюрьму закрыли, объявив амнистию заключенным, двадцать два человека из которых на тот момент еще сохраняли способность дышать. День закрытия Горы Смерти был объявлен национальным праздником, а к титулу Единовластного Канцлера Зигфрид Бер добавил почетное прозвище Избавитель, пустив через поверенных лиц слух, что так его прозвали в народе.