– На том участке дороги имелись камеры? – осведомляюсь пересохшими от волнения губами.

Молча поворачивает экран компьютера в мою сторону, щелкая мышкой по чёрно – белому изображению. Обычное движение. Я узнаю этот отрезок трассы. Три, максимум пять километров от дачи Вани. Молниеносно обгоняющая форд девятка. Узкий участок дороги. Перекрытая правая полоса под ремонтные работы. Замираю, не дыша. Вылет лихача на встречку. Фура, пытающаяся уйти от лобового столкновения резко подает вправо, не рассчитав, что тому, кто находится на второй полосе абсолютно некуда деться… Она буквально сметает в кювет машину отца, более не появляющуюся в радиусе действия камер после лихого маневра водителя девятки.

Сглатываю, отводя глаза от монитора.

– Воды? – хрипло уточняет мужчина в форме.

– Нет, спасибо, – отвечаю дрожащим от волнения голосом. Поднимаясь с места, молча следую в сторону двери.

– Этот пацан получит своё, – точно ободряюще кидает в догонку служитель закона.

Замирю в дверях, едва не врезаясь в Павла, идущего сзади след в след. Поворачиваюсь назад, обреченно уточняя, сама не понимая для чего мне нужна эта информация.

– Сколько ему лет?

– Восемнадцать, – доносится глухо.

Не комментируя, ухожу прочь, ловя себя на мысли, ввергающей в большее отчаяние. "Ещё одна сломанная жизнь…"

Случайность, обернувшаяся трагедией. Цепная реакция, начавшаяся с мимолетного события, вскользь брошенного слова… Виновник всего произошедшего, словно по заказу, предстает перед глазами. Слава Богу, лишь картинкой, посланной подсознанием в мысли, иначе моя психика не выдержала бы измождения, излившись на него выплеском эмоций последних дней.

Когда я успела запомнить его в мельчайших деталях? Так, что по памяти, имея подобный талант, легко могла бы написать точный портрет… Зачем я позволяю ему бессовестно вторгаться в мои мысли? Захватывать сознание неразбавленной горечью, злостью. Неутолимым желанием высказать всё, что я чувствую. Сковывать тело яростью и, одновременно, страхом, подгибающим колени в ощущении его присутствия рядом. Наверное, всему можно найти оправдание. Особенно тому, чего не понимаешь, боишься. От чего отчаянно бежишь.

Похоже в моем случае это фактор самозащиты. Проще думать о нём, забивая дыры мыслями о самодовольном идиоте, возомнившем себя центром вселенной, чем о событиях минувшего дня.

Чёрт! Кусаю губы, ощущая свою вину. Не так в подобной ситуации должна вести себя примерная дочь.

– Прости меня, папуль, – шепчу одними губами, оказавшись на улице. Облегченно выдыхаю, понимая, что Павел отстал и не способен разглядеть безумия, охватывающего меня с головой.

– Куда теперь? – дождавшись своего спутника, уточняю нейтрально.

– Совещание акционеров. После мне необходимо уладить всё с погребением… Тебе лучше вернуться домой. Бледная, точно смерть, – резко заминается, видно осознав нелепость сравнения. Поспешно извиняется, заключая:

– Похороны завтра…

Стискиваю зубы до боли, не зная, что на это сказать, жалобно произнося:

– Отвезите меня к театру. Заберу машину и поеду в больницу.

– К Марине не пускают, – с сожалением во взгляде проговаривает медленно, точно боясь ранить словами. – Не стоит тебе садиться за руль. Я попрошу водителя пригнать машину к дому.

Молча заводит мотор, двигаясь в противоположную фабрике сторону. С минуту сижу, задумавшись. Может, стоит его развернуть, появившись на собрании? Ведь в ближайшее время мне тоже придётся его посещать… А если… Баженов будет там? Обязан быть. Следовательно, мне стоит держаться подальше. Нельзя портить репутацию отца, а за свои слова и поступки, под этим язвительным взглядом, сейчас я вовсе не могу отвечать.