Это письмо вообще величайшее событие в моей жизни! Я не знаю, решусь ли сказать хоть что-то. Мне очень страшно, но ещё для меня очень важно, что бы Вы знали, что любимы. Бесконечно любимы мной, вашей дурой! Просто знайте это.

P.S. И всё-таки я решусь Вам его отдать… Решусь, даже пусть весь мир после этого рухнет. Пусть я сгорю от стыда и унижения… хотя, Вы, я уверена, просто сделаете вид, что ничего не произошло…»

Читая это письмо, Сергей Федорович почти взмок. Варя? Уже пять лет они работают бок о бок, и он даже не смел думать о ней, хотя и замечал её влюбленные взгляды. Варя-Варенька… Нет, она точно не подготовленный агент Антонины, уж это совершенно точно… Типаж и возраст совсем не подходили, да и пять лет не может длиться ни одна вербовочная операция. Значит… значит… она действительно в него влюбилась! Боже, маленькая, милая, умная и образованная дурочка…

Он погладил рукой цветы и смущенно улыбнулся.

А может она и права… Пусть она намного моложе, пусть это все блажь и впереди светит куча проблем, ну а всё же… Вдруг это тот подарок в его жизни, не приняв который он будет жалеть до самого конца?

Больше всего он боялся того, что вслед за пылкой влюбленностью последует жестокое разочарование. Ну а если так, то чем скорее она разочаруется в нем, избавится от иллюзий – тем лучше. Тем быстрее она забудет об этой глупой страсти и найдет себе мужчину, с которым будет счастлива. Если он сейчас откажет ей – она все равно будет мечтать о нём, накручивая себя. А она еще слишком молода, чтобы хоронить свою женственность. А может и вовсе это будет полезно для неё – он будет очень деликатен, очень нежен, очень внимателен к ней.

Посидев в задумчивости, он встал и прошелся к вегетариям. В голове стоял туман. Нет, не может он ждать, что-то мямлить; надо решать этот вопрос. 3 часа 23 минуты 45 секунд.

Сергей Федорович решил, что пойдет к Варе в общежитие часам к семи утра. Без предупреждения, строго. Посмотрит ей в глаза и постарается понять, что же это всё в конечном итоге значит. В конце концов – сюси-пуси и глупые обиды неуместны на столь ответственной работе. Если она хочет попробовать быть с ним – что ж, так тому и быть. Возможно, это даже пойдет на пользу – ничто нет опаснее влюбленной, и при этом отвергнутой женщины. И почему он должен ей в этом отказывать? Из пустого приличия? Из формальных правил?

Хотя в своем письма она и написала, что ей легко было найти себе мужчину – она несколько лукавила. Парни её побаивались. Она казалась одержимой работой, и как говорил Жванецкий, «умна угнетающе». Он тоже кое-что знал о ней. Когда у других девушек на курсе были парни, она была одна.. Еще когда она проходила практику в магистратуре, она безумно влюбилась в одного грубоватого, но не лишенного очарования сокурсника. Но он, пару ночей переспав с ней, её бросил, насмехаясь… Скорее всего, она по неопытности допустила в интимности кучу ошибок, как это нередко бывает с «хорошими» девочками.

От этой лично драмы она и сбежала к нему в лабораторию. Её научным руководителем была старая подруга Сергея Федоровича, и она рассказала многое о своей подопечной.

Сергей Федорович достал из шкафа небольшой коврик, положил на пол и проделал комплекс тибетских упражнений. Он всегда их делал, когда оставался один в лаборатории или дома. Сев в позу лотоса, он начал медленно дышать, настраивая своё сознание на максимальную эффективность.

Два раза в неделю, когда ему приходилось ездить на отчет к Жвании, он посещал там специальный спортивный зал. Так требовали. Невозможно быть эффективным, имея слабое тело. Но перед подчиненными показывать этого тоже было ни к чему.