Шапиро налил себе пива, сделал несколько глотков и продолжил:

– Такая срочность объясняется тем, что им нельзя светиться с рекламной кампанией. Если развесить афиши за две недели, это может дойти до настоящего Меньшикова или до настоящего Шапиро. А так – наскочил, схватил и убежал. Но бывает и по десять концертов в одном городе. Тогда с местными специально оговаривается отсутствие рекламы. Они, понятное дело, могут заподозрить неладное, но ведь местным организаторам все равно – лишь бы деньги зашуршали. А уж деньги-то шуршат – спонсоры там всякие, отмывание…

Шапир допил пиво, посмотрел на Романа и сказал:

– А теперь об одной малю-юсенькой подробности. Тебя, Роман Меньшиков, сейчас пасут.

– То есть как – пасут? – удивился Роман.

– А вот так, – Шапиро наполнил стакан пивом, – жарко сегодня… Пасут – это на жаргоне злодеев и полицейских…

Он слегка поклонился Арбузу и Боровику.

– На жаргоне это значит… – Шапиро залпом выпил пиво, – это значит – за тобой следят. Ходит человечек специальный и смотрит за тобой. Его главная задача – следить за тем, что ты никуда не собираешься ехать. То есть – находишься на безопасном расстоянии от двойника. Безопасном для него. Ну, а человечку этому платят малую копейку, так ведь и работа у него не пыльная. Увидел, что Меньшиков лыжи в аэропорт навострил, шмыг за ним и смотрит, куда артист отправляется. Потом взял трубочку и позвонил хозяину. Дескать, объект собрался в Константинополь, так что все путем, можете продолжать. Или, например – Меньшиков едет в Сибирь. Тогда двойник со своей бригадой быстро сворачивается и делает ноги. Элементарно, Ватсон!

– Понятно, – Роман покачал головой, – вот оно как у вас…

– У кого это у нас? – возмутился Шапиро. – Старый Шапиро никогда не имел дела с двойниками!

– Ладно, ладно… – Роман махнул рукой, – ну, какие мнения имеются?

Он оглядел присутствующих.

Боровик, прищурившись, внимательно слушал пространные объяснения Шапиро, Арбуз задумчиво вертел в пальцах рюмочку с коньяком, а Лиза… Подперев подбородок пальцем, она смотрела кудато в пространство, и Роман мог бы поклясться, что выражение ее лица было мечтательным.

«Интересно, – подумал он, – о чем это она размечталась? Может быть, об очередном ограблении банка?»

– Лиза, ку-ку! – Роман помахал перед ее глазами рукой.

Лиза вздрогнула и с явным неудовольствием вернулась из своих неизвестных никому далей. Улыбнувшись, она сказала:

– Рома, ты на меня внимания не обращай. Мое дело маленькое, женское – выслушать вас всех и сказать свое решающее слово.

– Ого! – Арбуз удивленно поднял брови. – Вы, Лиза, говорите интересные вещи! Я уже заинтригован – каким будет ваше решающее слово.

– Наберитесь терпения, Миша, и вы его услышите, – пообещала Лиза.

Арбуз важно кивнул и, сдерживая улыбку, пригубил коньяк.

Потом он взял из резной шкатулки тонкую коричневую сигарку и, прикурив ее, сказал:

– Ну, я так понимаю, что Лёва уже изложил нам то главное, что он знает о подобных ситуациях. В таком случае я позволю себе добавить к сказанному кое-что, касающееся другой стороны вопроса.

Боровик повращал глазами и спросил:

– Джентльмены, это ничего, что я тут без смокинга? А то я вас слушаю и чувствую себя сиволапым мужиком, оказавшимся в палате лордов. Речи, блин, прямо как у Черчилля с Линкольном! Простите, это я так, к слову…

– А раз так, – Арбуз грозно посмотрел на Боровика, – то и помалкивай в тря… пардон, лучше в рюмку с коньяком. А хочешь, я тебе сакэ принесу? У меня есть!

– Сакэ… – Боровик поморщился, – эту разбавленную водку сам пей. Я пробовал – такая гадость! А ведь ее еще греть надо… Бр-р-р!