– Новенькая!

Я обернулась.

Прислонившись к дверному косяку, Летиция скрестила на груди руки.

– Хотела дать тебе совет. Будь осторожна. Ренар Холл не безопасное место. Особенно для таких любопытных дамочек.

– Это ты о чем?

– О том, что здесь очень скользкие полы. Особенно мраморные лестницы. Ничего не стоит поскользнуться, упасть и сломать себе шею.

Хорошо, что тетушка укутала меня как следует и Летиция не смогла насладиться моим разгневанным видом.

– Что ж, – взяла себя в руки и немного отвела шаль, чтобы меня было лучше слышно. – Благодарю за предупреждение. В таком случае, нам обеим стоит быть осторожными, ведь любой может стать жертвой скользких полов.

Я понимала, что по какой-то причине Летиция, которой я не приглянулась, хотела меня запугать. Но до чего же приятно было видеть ее растерянность. Она полагала, что раз я новенькая, то буду дезориентирована и легко внушаема, что не имею зубов. Нет. Слово «страх» мне неведомо! И я докажу это!

Дверь за моей спиной громко захлопнулась, припечатанная шквальным порывом ветра, который едва не сбил меня с ног. Что я говорила насчет страха? Стихия бесновалась и лютовала, пытаясь схватить меня острыми, словно вышивальные иглы, пальцами, сорвать одежду, раскутать шаль и пробраться под шерстяной платок. Белая пелена застилала округу, не позволяя разобрать, в какую сторону следовало двигаться. Рев ветра, казалось, могильным голосом приказывал вернуться обратно и, видит богиня, я уже было хотела к нему прислушаться! До дрожи захотелось назад, но я понимала, что Летиция все еще в коридоре, только и ждет моего позорного возвращения. Ну, уж нет! Для дворянки гордость и честь – не просто слова, они куда важнее сиюминутной слабости!

Решительно стиснув корзинку для яиц, я сделала шаг вперед и… провалилась по грудь в снег.

Так некстати вспомнились страшные сказки, которыми нас в детстве пугала бабушка, когда братья не слушались. Она говорила, что на севере державы, где горы круглый цикл одеты в белые шапки, живет чудище Ходарк, которое утаскивает непослушных детей в свои ледяные пещеры и морит там голодом. Жестокие сказки были у бабушки, но зато братья переставали шалить, а я – еще и спать. Чудище Ходарк с прозрачными глазами и ледяными когтями мерещился мне на каждом шагу. Вот и сейчас рев охрипшей метели казался завыванием зверя, а тугие объятия снега – его стальной хваткой. Воображение довершало картину жестокой расправы, и я стала задыхаться. Толщи снега все сильнее давили с разных сторон и, сколько бы я ни пыталась пошевелиться, ни раскапывала грудь руками, меня лишь больше засасывало. Мой отчаянный крик утопал в бешеном реве стихии, как капля дождя тонет в море. Она есть, но о ней никто и никогда не узнает… Вдобавок ко всему, чудился не то женский смех, не то замогильный рев.

Я призвала силу, в тщетной надежде, что каким-то образом получится выбраться из снежного капкана и спастись, но, увы, она лишь согревала обмерзающие стопы и коленки, продляя мою агонию. А ведь я так храбрилась своим бесстрашием. Правильно говорят, что смерть всех смиряет и ставит на колени: что дворянин, что слуга – она не делает различий…

Только я была готова смириться со своей участью и даже, казалось, в неверном туманном отблеске небесного светила различала облик отца, как раздался голос. Он звучал ясно и четко, словно метель не помеха:

– Назовись, чужак! Имя и цель прибытия.

Уплывающее сознание в белой пелене никак не могло разобрать образ незнакомца на дивном звере, похожем на коня, но по голосу я узнала сразу:

– Джаспер, это я, Лайнэ!

– Лайнэ? – хватка сугроба вмиг отступила, и он подтолкнул меня к поверхности.