За то, что они увидели ценность в моем довольно необычном проекте, я выражаю сердечную благодарность трудолюбивым сотрудникам издательства University of Virginia Press, а также Джорджу Томпсону из Center of American Places и моему редактору Кэтрин Крайник. Я добавлю, что основная часть третьей главы была адаптирована из более ранней статьи, озаглавленной “Repairing Mountains: Restoration, Ecology, and Wilderness in Twentieth-Century Utah” в Environmental History [Hall 2001]. Читатель может судить, удалось ли мне представить этот региональный пример в международной перспективе. Zòccolo duro этой книги – это, конечно, моя семья. Тем, кто далек от университетских дел, трудно объяснить, чем мы, ученые, занимаемся по жизни. Даже несколько сотен страниц переплетенной бумаги кажутся неубедительным оправданием для недель и месяцев, проведенных вдали от дома. Мама и папа дали толчок моему делу, дедушка Лино и бабушка Сара поддержали его, а Олдо и Алекс, возможно, его завершат. Но настоящей попутчицей этой книги стала Елена. Она критиковала и хвалила ее, ненавидела и любила, и даже что-то из нее ей удалось прочитать. Эту книгу я посвящаю ей.

Когда Папа Римский Иоанн Павел II увидел недавно отреставрированный «Страшный суд» Микеланджело в Сикстинской капелле, от изумления он чуть не упал. Торжественная месса в тот весенний день 1994 года была посвящена повторному открытию крупнейшей фрески капеллы после 14 лет кропотливых работ. Папа Римский объявил, что эти фрески были великолепным образом восстановлены мастерами-реставраторами, которые применили самые безопасные и передовые технологии. Под сводом храма, где туристов годами встречали металлические подмостки и смрад растворителя, теперь раскинулась палитра розово-голубых тонов, призванных повторить изначальную цветовую гамму произведения. Так как за 500 лет шедевр Микеланджело полностью покрылся копотью от масляных ламп и значительно потускнел, было решено провести самую неоднозначную реставрационную работу века.

Хотя большинство экспертов и обывателей высоко оценивают реставрацию фресок Сикстинской капеллы, у нее есть и ярые противники. Так, профессор Колумбийского университета и художественный критик Д. Бек утверждает, что реставраторы убрали тени и испортили цвета. Назвав дореставрационные изображения Христа и Девы Марии высшими проявлениями западной культуры, Бек добавил, что теперь их больше нет, так как светотень и объем всей работы были полностью изменены. Бек также выразил опасения по поводу непоправимых и непредвиденных повреждений и изменений, которым могло подвергнуться полотно из-за применения непроверенных растворителей и акрилового герметика. Сокрушаясь о бесцеремонности современных методов, автор вспоминает о безвредных, но ушедших от нас техниках реставрации, например об очистке фресок хлебом, смоченным в вине. Бек также напоминает, что реставрация Сикстинской капеллы – это не первая попытка восстановить ее первозданный образ [Shulman 1994; Beck 1987].

В прошлом люди уже подправляли фрески Микеланджело. Их периодически чистили, а всего через 23 года после того, как мастер закончил работу, поверх чресл обнаженных фигур были «благоразумно» добавлены набедренные повязки. Современные реставраторы вернули героям фрески изначальную наготу. Но остается множество вопросов относительно реставрационной этики. Что ценнее – утративший краски оригинал или качественная репродукция? Подлежат ли удалению любые элементы, дефекты и нововведения, не входившие в задумку автора, или же стоит оставить их до тех пор,