– Это как раз то, что мне нужно! Качественное влияние и нужный мне результат.

Орлет молчала, подвесив паузу и давая возможность Митхуну наконец сказать то, для чего ее позвали. Собственно, ради этого она здесь, а не для того, чтобы пить вино и говорить о вечном. «Однако быстро он начал, похоже, что это действительно срочно».

– Пришли срезы предварительных опросов, – продолжил Митхун, мгновенно собравшись и убрав с лица игривую легкость. – Рейтинги упали. По всем пунктам. Нужно организовать внеочередную «Смену». Промыть им всем мозги хорошенько. Осчастливить, объединить, подкорректировать, все, что ты так хорошо умеешь.

Орлет поднесла к губам бокал. Фруктово-цветочная нежность томно растеклась, чуть задержавшись на языке, и тут же изменилась, заиграв другими красками.

– Все меняется, – произнесла она вслух, – как вкус вина. Все меняется, и это нормально.

– Я полжизни угрохал на то, чтобы быть там, где я нахожусь, – с жаром продолжил Митхун. – Рядом со мной люди, которые привыкли жить так, а не иначе. Я за них отвечаю. Я обязан обеспечить им привычный уровень жизни.

– А почему ты решил, что они без тебя пропадут?

– Какого черта, Дитрих, ты со мной или нет? Я хочу, слышишь, я хочу, – уже кричал Адамов, – внеочередную «Смену обстановки».

Орлет чувствовала рокочущую, волнообразную энергию гнева. Своего гнева.

– Неужели это так трудно понять? – брызгая слюной, орал Митхун. – С тобой или без тебя я это сделаю!

«Лучше уж со мной», – пронеслось белкой-летягой в голове у Орлет.

– Это будет дорого. Очень дорого, ты должен это знать, Адамов. Графики «Смен» и лучших творцов расписаны на годы вперед. Нам придется как-то договариваться.

– Вот это я понимаю, вот это уже похоже на разговор. Договаривайся, Орлет. Договаривайся.

Орлет с большим трудом успокоила свою первую вспышку клокочущего недовольства.

**Это такая ситуация дурацкая. Как только я для себя решила, что больше не хочу тратить свою жизнь на этот маскарад, тут же появляется новое красочное действие. Барабаны стучат, перья взлетают, тебе бы в сторону отойти, чтобы пропустить этот цветной поток, но, пока ты размышлял, он увлекает тебя за собой. И это не твое решение и даже не твое желание. Понимаешь, о чем я? И теоретически я, конечно, могла отказаться. Но я не могла. Вот этот элемент неожиданности, который невозможно ни предсказать, ни предвидеть, он ставит тебя в безвыходное положение. И первая реакция – это всегда негатив и раздражение. Тем более тогда, когда ты собрал все силы для того, чтобы закрыть эту старую дверь. Я думала, сейчас я изменю свою жизнь до неузнаваемости, покончу с тайнами, займусь живописью, выйду замуж, в конце концов. И – на тебе – опять цыгане с медведем…**

«Просто прими все как есть. Настройся, и в путь», – уговаривала себя Орлет, садясь в приехавший за ней кэб.

– Что будете слушать во время пути? – спросил приятный женский голос оператора кэба.

– Карл Дженкинс. Палладио. Первая часть.

Более тридцати лет до описанных событий. Где-то в городе Н.

– Значит, так! Кто это у нас? Орлет Иванцова, – председатель комиссии, смурной дядька в нездешних, светлых брюках, разглядывал ее поверх очков.

**Минуточку, прежде чем продолжить, мне кажется, стоит объясниться. Вернее, познакомиться. Да-да, я помню, что мы уже знакомились, однако сейчас многое изменилось, и это стоит проделать еще раз.