Как выяснилось впоследствии, Александр Дмитриевич, которому, кстати, уже за 80, работал всю ночь с субботы на воскресенье. Под утро уснул… и во сне увидел Михаила Григорьевича Ефремова. Такого, каков он на той, последней фотографии. Каким был в окружении. Обречённый командир обречённой армии. Человек, готовый к смерти, и в определённом смысле, может быть, уже умерший. Умереть для мира – это выражение применяют к монахам, но оно применимо, наверное, и в подобных случаях тоже. Никаких данных о религиозности Ефремова у нас не было; по всем нашим сведениям, он был вполне советский военачальник, член партии, конечно, и депутат Верховного Совета СССР. Но то, что мы видели на этом снимке, в его глазах, – это было абсолютно религиозное состояние души.

Спасавшая Москву, освобождавшая Наро-Фоминск, Боровск и Верею, 33‑я армия, которой командовал Ефремов, попала в окружение в результате трагической Ржевско-Вяземской операции. Очень долго – с сентября 41‑го по апрель 42‑го года – связывала силы гитлеровцев, и они никак не могли её одолеть. Армия перешла, по сути, на партизанскую тактику. Всё местное население знало ефремовцев. Однажды ночью они прорвали оборону немцев и вынудили их бежать из Свято-Троицкого Герасимо-Болдинского монастыря. Этот разорённый монастырь оккупанты использовали как сборный пункт – для русской рабочей силы, предназначенной к отправке в Германию. Накануне трое деревенских ребят пытались из монастыря бежать. Немцы поймали их и наутро должны были показательно расстрелять на глазах у прочих. Ефремовский прорыв спас мальчишкам жизнь. Один из этих спасённых – отец моей жены Любы. Так что наша семья обязана Ефремову самим своим существованием.

В апреле 42‑го года немецкое командование сбрасывает на позиции 33‑й армии листовки с ультиматумом: немцы заверяют командарма и его непосредственных подчинённых в своём уважении «к мужеству окружённой армии», которая «храбро сражается», и предлагают почётную капитуляцию с гарантией сохранения жизней всех сдавшихся добровольно. Ефремов докладывает о листовках в штаб Западного фронта. Он не собирается сдаваться. Сталин, понимавший, что 33‑я армия обречена, выслал самолет за Ефремовым – такая была практика во время войны, генералов вывозили, не давали им погибать. Ефремов отправил с этим самолетом знамёна и тяжелораненых. Сам улетать отказался. Не выполнил приказа главнокомандующего. Не бросил своих солдат. Не предал. Такой поступок невозможно совершить без какого-то религиозного чувства.

Скульптор Казачок оставил прежний вариант памятника генералу и сделал другого Ефремова – того, который на снимке и который был в его сне. От увеличения гонорара – за лишнюю работу – он при этом отказался.

Что касается денег на установку памятника – своих сбережений нам хватало только на четвертую часть всего проекта. Но первое время казалось, что найти их не составит большого труда: уж на боевого-то генерала, героя Великой Отечественной – дадут! Был я и у бизнесменов, и у деятелей искусства. Но увы: большинство потенциальных благотворителей энтузиазма не проявило.

Тогда я пошёл за советом к Сергею Миронову. Это было 20 мая 2011 года, спустя всего два дня после его знаменитой речи в Законодательном собрании Санкт-Петербурга. Для Миронова это было очень трудное время. Он только-только покинул пост председателя Совета Федерации, и, как это часто бывает, многие, скажем мягко, оставили его. Он слушал меня молча и с какой-то печалью. Имя и судьбу командарма Ефремова он прекрасно знал. Спросил только: «Что планируешь написать на пьедестале»? Я ответил: «Генерал Ефремов. Не предавшему Родину и солдат». На следующий день я уже приступил к постройке памятника. Памятник Михаилу Ефремову стоит сегодня в самом сердце старинной Тарусы, на площади перед Петропавловским собором.