В эти неимоверно тяжелейшие для меня дни в поисках утешения я иногда останавливал прохожих в нашем посёлке, у кого сыновья погибли в Афгане или Чечне, и с надеждой спрашивал, как им удалось пережить такое горе и не сломиться под его тяжестью? Их ответ неизменно сводился к одному и тому же: «Переживай своё горе сам, как можешь, не береди свою память, смирись и не ищи помощников себе для сострадания, таких нынче не найдёшь». И действительно, сострадающих из числа наших немногочисленных знакомых, за редким исключением, встретить редко удавалось. Создалось стойкое впечатление, что моё горе никого не интересует, оно совершенно никого не взволновало, как будто все давно привыкли к этому, и я остался один на один со своим неутешным горем.

Жутко вспоминать то страдальческое время, но навязчиво тогда одолевало тягостное ощущение своей ненужности и никчёмности в нашем обществе, как отверженного всеми изгоя. Грустно и больно об этом сейчас вспоминать, но не хочешь, а вспоминается. Хорошо всем известны подобные трагедии с детьми известных в нашей стране людей, оказавшихся в подобной ситуации. Но это известные люди, их именами гордится наше отечество, а мне-то, простому человеку, каково в этой ситуации? Однако в меру своих крайне истощённых сил стараюсь держаться, но на сколько меня хватит, не знаю. Ничего не хочу загадывать наперёд, но, если выживу, обязательно напишу книжку о погибшем сыне, которая будет называться «Повесть о сыне», или другое название придумаю, как подскажет внутренний голос.

Мой сынок, как упорный пахарь в этой жизни и примерный сын, отец, муж и брат, своей короткой и яркой жизнью заслужил это. Надо особо сказать, что он обладал невероятной работоспособностью, и я никогда его не видел без дела. Кроме того, он, как умный человек, был совершенно аполитичен. Никогда не состоял ни в каких партиях и движениях, не имел склонности заниматься бизнесом, в большинстве своём тогда преступным, в начальной стадии. Его это совершенно не интересовало. Главным для него всегда была забота о своей семье – о сыне и дочке. Конечно, неустанно проявлял сыновнюю заботу и о нас, родителях, которым ни в чём никогда не отказывал, хотя сам жил более чем скромно, но это грустное обстоятельство его, как умного и сильного человека, особенно не удручало. Больших и важных должностей он никогда не занимал, по независящим от него обстоятельствам. Но при своём незаурядном уме и способностях умел содержать семью не хуже, а может и лучше, чем другие в его ситуации. Его любовь к своим маленьким детям была безгранична, он их боготворил и лелеял, будто заранее предвидел свою скорую кончину. Это грустное обстоятельство всегда потрясает наши меркнущие в скорби души до сих пор.

Поскольку он никогда в своей жизни не страдал губительной тягой к алкоголю и курению, то всё своё свободное время уделял чтению специальной или художественной литературы и воспитанию своих детишек, которые его безумно любили. Однажды я был невероятно удивлён, когда узнал, что мой сынок серьёзно увлечён богословскими науками, читает специальную литературу по данной тематике, просматривает и слушает видеозаписи учёных богословов. Видимо, постоянные неудачи с начальством и работой вынудили его обратиться к Всевышнему. Так что же нужно было сделать с человеком его начальству, чтобы он на это решился? Даже трудно вообразить. Хотя в этом я полностью не уверен, поскольку сын серьёзно занимался философией, и богословские науки, видимо, в чём-то ему помогали вглядеться в наш мир значительно глубже и шире, но у начальства, видимо, были свои причины донимать его различными придирками, чтобы он сам уволился с работы по собственному желанию. Так и случалось, однако надо признаться, что наш сын не был скандальным человеком, тем более он был верующим, но как-то умел это тактично скрывать от посторонних, и даже от нас, родителей.