– Черт! – ругнулся он сквозь зубы, подавляя в себе внезапно вспыхнувшее желание.

– И что делать будешь?

– Кто ж его знает…Для начала, дам ей недельку форы. Сам за это время дела кое-какие разгребу, а то из рук все валится. А потом, займусь Лизой вплотную.

Пашка искренне удивился:

– Зачем?

– Туго соображаешь, дружище. Завязывай-ка с бухлом, пока не поздно.

– Можно же было просто ответить, лекарь х*ров.

– Я хочу эту девочку. И она станет моей!

– Да что ж, ты Борзый, как бульдозер! Прешь напролом…Так нельзя. Только не с Лизой…

– Слушай сюда, Паша, – непонятно из-за чего рассвирепел Дмитрий, – Если мне понравиться чья-то ж**а, то не пройдет и двух часов, как ее обладательница будет искусно скакать на моем чл*не! А Лиза…Проблема в том, что Лиза нравиться вся. От макушки, до кончиков пальцев. И я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не наброситься на нее.

– Похомов, ты рехнулся? Угомонись уже. Эту девушку нужно просто оставить в покое. Я про Лизу сейчас говорю.

Дмитрий упрямо замотал головой:

– Нет. Билет в мою постель ей был прописан, едва она появилась в клубе.

Мужчина, ворвавшийся в кабинет без предупреждения, заставил Борзого вскочить на ноги. Каким таким ветром могло занести сюда самого Зарутского? Пашка, и тот с приоткрытым ртом застыл.

– Ты бы секретаршу сменил, птенчик, – просипел тот прокуренным, севшим голосом, – Слишком уж неубедительно она мямлит о том, что Дмитрий Аркадиевич занят.

Похомов со всех сил боролся за внутреннее самообладание, но неприязнь к этому человеку брала верх над разумом. Злейший враг его отца, и Алексея Гордеева собственной персоной.

– Ты, Макар, часом дверь не перепутал? Кабинет отца этажом ниже.

– За дурака то меня не держи. Думаешь, не знаю, что его нет в городе на данный момент. К тому же, с Аркадием поговорить всегда успеется. А вот с тобой, щенок, я побеседую прямо сейчас!

Дмитрий до боли сжал челюсти, да поскорее руки на груди скрестил, чтобы не разбить ему морду в приступе ярости.

– Оставь этот дешевый понт для шестерок своих. Выметайся, давай отсюда, да поскорее. Не о чем нам разговаривать!

– Тебе придется, иначе…

– Что, иначе? – вспылил Дмитрий, угрожающе надвигаясь на противника, – И меня, под шумок, в турецкий бордель продашь?

– Как же я это обожаю, – Зарутский демонстративно прислонился спиной к стене, – Все обо всем знают, а доказать не могут. Ни с чем несравнимый кайф. Но, сейчас не об этом…Как же Аркадию удалось тендер выиграть? Не твоих ли рук дело?

Дмитрий хищно оскалился:

– Тоже обожаю, когда всем все без слов понятно, а доказательств то нет.

– Они будут, поверь, – с ненавистью прищурился мужчина, – Всего лишь вопрос времени. Но, если мои подозрения все же подтвердятся, ты пожалеешь, что появился на свет!

– Надоели мне твои пустые угрозы, Макар, – передернул затекшими плечами Похомов, – Вот когда нароешь на меня компромат, тогда и поговорим.

– Вряд ли ты сможешь разговаривать, если я хоть что-то на тебя нарою.

– Громче всех всегда лают дворняжки, – смерил собеседника испепеляющим взглядом, – Молчаливость и выдержка – признак породы. В твои годы следовало бы это уже знать.

Глава 6

Почему именно согласился принять участие в данном мероприятии, Похомов не знал. С одной стороны Пашкины уговоры повлияли, а с другой, желание развеяться. Надоело уже по офисам, да клубам таскаться. Тем более, по словам Гордеева, который ко всему прочему и был инициатором идеи, приглашение на благотворительный бал получают только успешные бизнесмены и крупные меценаты. А он, действительно, принадлежал к этому кругу.

– Да не сиди ты с кислой миной, Борзый, – прервал его размышления голос Соколовского, – Разве нам помешает дополнительная реклама? Посидим культурно, отстегнем бабок в фонд детского дома, и автоматически самыми выгонными спонсорами станем.