Наконец тот амбал приходит в себя, сообщает следующее:

– Я – десантура, в Афгане воевал, таких как ты, пидор, мочил точно ватку для протирки затвора.

Гена повествует возражение:

– Пидором никогда не существовал и не собираюсь. Отсюда получите с моим уважением к вашему афганскому прошлому, – и нажимает на курок пистолета, направленного на оппонента.

Осечка. Лично я понял, что добавить нам уже не суждено. Громила вальяжно надвигается на не собирающегося быть сами помните кем гражданина и что у него на уме запросто можно догадаться. Не тут-то было, Стоцкий судорожно потряс волыну и делает предыдущее упражнение. Грохает натуральный выстрел. Верзила падает.

Облако дыма. И не просто – расположенные афронт супостаты затевают надрывно чихать и кашлять: пистолет газовый. Собственно, и Генка затеял корчиться.

– Сматываемся! – нервно советует Стоцкий. По всей видимости, он, зная содержание заряда и не изведав шока столь категорического нападения, очнулся первым.

Жены, что прилежно созерцали мизансцену и не получив дозу, как находились вместе со мной в тылах, очень поняли пожелание и резко сорвались, вчетвером дали отменного стрекоча.

Подъезд существовал рядом, согласно чему заскочили в убежище, пыхтим, что твой паровоз. Припасы в битве не потеряли, я, когда вступал в пререкания, драгоценность передал супруге на сохранение – резко налили, ибо пожар.

Только на раз обсудили событие, произнесся звонок в дверь. Супруга моя пошла поглядеть в глазок, вернулась бледная и дрожит голосом:

– Эти.

– По порядку, будь так любезна.

– Которые настырничали. Которые из Афганистана в свое время прибыли.

Как после выяснилось, вычислили по свету, что только зажегся на кухне – действительно десантура. Звонят, несмотря на подобное, беспрестанно и в дверь колотят. Милицию вызывать – как-то не к лицу. Словом, ткнулся Стоцкий к двери и входит в контакт:

– Рассказывайте.

Амбал доводит до сведения:

– Открывай. Мне твои друзья пошиш, щекотать не стану. А приблуду, что очутилась у тебя в руках, хочу досконально рассмотреть. Система привлекательная, так что сделай одолжение, задрот, иначе глаз на жопу натяну. Умею.

Препирались, поди, полчаса: и жены-то визг устраивали, и милицией грозили, и еще какими-то криминальными структурами – нет, показывай, ублюдок. Делать нечего, решили отворить ворота.

Между прочим, парень оказался один, соратники, должно быть, угрозам нашим вняли. Зашел плохиш, выхалкал стакан водки, что мы ему предусмотрительно поднесли и стал в коротком времени другом. После он со Стоцким имел несколько приключений, пока окончательно не сел на скамью подсудимых. Наряду с тем огнестрельную вещь в актуальном посещении стянул.

Сказать есть, однако, относительно «сходило с рук», далеко не всегда случалось, но об этом позже.

Душа темная, провокационная до, я бы сказал, кондовой и тем самым положительной двуличности. Помню, купили моему племяннику шкаф. Я и Генка помогаем поднять на этаж. Возле подъезда сидят две девицы, сестры как выяснится. Стоцкий:

– Айдате с нами.

– Вполне.

Разлили по порции, приступили пользовать. Старшую, разумеется, в ванной, само собой, по очереди, естественно, начиная со Стоцкого. И вот младшенькая, лет что-либо шестнадцать, затеяла претендовать: «Я тоже хочу». Умение угадывать легкомысленные натуры, это, возможно, самая результативная его способность. Однако суть не в том. Надо было видеть как что старшая сестра, что Стоцкий выговаривали юной соискательнице касательно окаянных наклонностей. И отметим, Генка был горд собой ничуть не фальшиво, водилась за ним пьяная мораль, очень мы любили тождественные экзерсисы.