Паршин между тем влился под эгиду пионерской организации, им тогда давали карт-бланш – тот еще проныра. Подобные свойства Генка схватывал слёта. Стало, постоянно торчал у протектора и с многими познакомился. Дамочка некая внедрилась в число. Идут однажды с Любой по улице Вайнера, центр города, киоск. Сидит предыдущая некая дама и испытывает вопрос Стоцкого:

– Как ваше ничего?

– Ничего.

– Таким образом существует девушка, что гладит меня периодически, работать хочет и деньги получать. Стоит теперь рядом для наглядности.

– Приходите послезавтра.

Встала Люба на трудовую вахту, торговля обувными предметами разной необходимости. Хозяева имели отношение к «Масису», входили в армянскую диаспору, что была по тем временам разве не самой сильной в городе. Гена, конечно, постоянно крутился подле, и не зря. Понадобился, например, водитель – а вот и Стоцкий. Возникли знакомства с Центральным рынком, с Мишей Кучиным, что курировал таковой и слыл фигурой знаковой (его одним из первых хлопнут, отслюнявив тем самым славную и кровавую страницу криминального капитализма Екатеринбурга). Здесь же познакомился с Нориком, обрусевшим армянином, одноклассником Кучина, соорудили приятельство. С ним и затеют первое собственное дело.

Умел разговаривать с людьми.

– Однако куртка на вас фирменная, отлично смотритесь, между прочим.

– На Шувакише брал.

– Я себя раз на Шувакише взял, рассчитаться не могу.

– Гы-гы.

– Славно, что дождик иссяк, однако одинаково сыровато… Я как тот еврей. Идет по улице, деньги лежат. Обрадовался, поднял. Махнул рукой с досадой: черт, не хватает.

– Гы-гы-гы.

Гена достает сигареты:

– Угощайся… Слушай, ты не в курсе относительно курса? Говорят, доллар опять отпустят…

Не однажды первого встречного притаскивал домой, радушничал – подвижный человек. Завязывались неожиданные знакомства. Постоянно толкался на Вайнера, там в то время сбыт шел со столиков, Шувакиш закрыли, сюда переместился самый активный центр торговли. Был дружен со всеми, перебрал, поди, четверть местных – реализаторами были русские наемницы – держал руку на пульсе. Возник некий латыш, Норик раздобыл денег, поехали в Ригу, отоварились. Раскидали товар по столам, стало понятно, что требуется свое место. Пришли в городскую администрацию, укатали начальство не без протекции Паршина и связей Норика.

Возникла мода на киоски. Разузнали, покатили в Первоуральск, лавочки изготовляли там. Связи, взятки. Поставили. Стоцкий стал первым русским обладателем – пусть долевым – своего киоска: тогда хозяйничали исключительно армяне.

Латышские товары, Роги свою обувь торговал через Стоцкого, Паршин какое-некое подкидывал, дело пошло.

Паршин нарыл Прожерина. Тот имел выход на Эмираты через певца Новикова. Чартерные рейсы. Кофточки, детские товары имели хороший спрос. Стоцкий с ним крепко дружится тем самым. Прожерин оседает в Эмиратах и дело приобретает стабильный характер. Гаманок пухнет.

За полтора года Стоцкий купил квартиру, обстановку, новенькую шестерку. Лихо обогнал Роги, который тоже прилично сперва взлетел, однако начал затухать.

Скупал ваучеры, ушлые люди надоумили. Кстати взять, выкупил бумажки у Роги, который в них не верил, и вообще, в итоге практически рухнул: с Татьяной разошелся, свой обувной цех продал, влип с МММ и практически обнулился. (Позже Роги выскажется: «Когда мы живем при власти, которая целенаправленно истребляет надежду, платить за последнюю не так уж дурно. Отсюда и мошенники».) Вообще говоря, с ваучерами Стоцкий и к Пете и ко мне подъезжал, однако я не склонился, грамотно вложился в газпромовские акции.