Тяжело вздохнув, мужчина нагнулся слегка вперед. Слишком близко от моего лица. Я затаила дыхание. Костяшки пальцев скользнули от самого носа, едва задевая губы, до уха. Он так заправил выбившиеся локоны волос… Зачем-то.

— И, — голос Донского стал хриплым и басистым, — что ты предлагаешь?

Решение этой проблемы у меня было заготовлено очень давно:

— Отпустите меня, прошу!

— Что? — Арсений Александрович замер. На лице было такое искреннее недоумение, растерянность и удивление, что я подумала, мол сморозила что-то не то. — Что-что ты сказала?

Прокрутила в голове свои слова… Нет, ничего не напутала. Почему тогда такая реакция? Его будто кипятком окатили.

— Тут два выбора, господин ректор, — я сглотнула ком, вытянула перед собой два пальца и принялась загибать. — Первый, я буду сидеть дома. Второй, сидеть в тюрьме за несчастный случай. Какой выбираете?

Подперев подбородок кулаком, Арсений Александрович с прищуром задумался. Я занервничала. А вдруг и вправду сейчас расстанемся на хорошей ноте? Как все нормальные люди!

— Тебе нужен новый гардероб! — воскликнул мужчина, ввергая меня в шок и недоумение.

Немного подумав, я вспомнила, что последние месяцы ношу одно и то же. Пять платьев и три юбки, которые периодически меняю местами.

— У Эйнштейна, к слову, было всего десять костюмов. Чтобы не тратить время на выбор одежды, — я усмехнулась. Могла только представить, как комично выглядела с зарёванным лицом. — Выводы делайте сами!

— Дело не в этом, — мужчина кратко закатил глаза и странно посмотрел на мое черное приталенное платье. — Просто вся твоя одежда… Как же это корректно сказать?.. Она неправильно действует на наших посетителей, понимаешь? Они не думают о работе, Настя. А надо, чтобы только о ней и думали.

Еще пару дней назад я бы поспорила. Но после того ужаса, что устроили в кабинете мои престарелые поклонники, приходилось согласиться с мужчиной.

— Если вы думаете, что я располагаю бесконечным запасом денег, то это не так, — поспешила поставить в известность мужчину я. — Отец пополняет карту, да. Но на очень конкретную сумму. Которая стала очень скромной с появлением его содержанки. То есть, девушки… В общем, денег на шмотки у меня нет!

Хлопнув в ладоши, Арсений Александрович вскочил на ноги и, прихватив пиджак, направился к выходу из кабинета:

— Идем. Купим тебе униформу. Еще один такой погром я не выдержу.

Не веря собственным ушам, я растерянно прошептала:

— Зачем такие сложности? Не проще найти новую секретаршу? Вы ведь не какой-то миллиардер…

Донской косо усмехнулся, пока глаза его горели ярким пламенем. И сморозил:

— Зачем так громко, Настенька? Обычный, среднестатистический миллионер…

****

— Бьюсь об заклад, — сморозил Донской самодовольно, — ты в шоке, что мы здесь, а не на каком-нибудь рынке?

Прыснув со смеху, я невинно пожала плечами и огляделась. Да, торговый центр в сердце столицы был для туристов и людей с достатком выше среднего. Но меня особо не впечатлил. Как минимум потому, что не в шмотках счастье.

— Раньше папа всегда меня баловал. Сумочки дорогие дарил… На каждый праздник. Даже день металлурга, — мечтательно вздохнув, я неожиданно для себя погрустнела. — Это после смерти мамы началось. Он будто пытался дать мне все то, что жене не успел.

Не знаю, зачем я это сказала. Но Донской посмотрел на меня так пронзительно и внимательно, что мурашки по телу прошли.

— И давно она умерла? — спросил он зачем-то.

Каждый раз, вспоминая о маме, меня словно пронзали сотни игл, причиняя огромную боль. Эта рана никогда не затянется. С ней просто надо научиться жить. И у меня почти получилось.