Шепча себе оптимистичные мантры под нос и собирая короб вещичек, я не вздрогнула, когда позади хлопнула дверь.

— Настенька, солнышко! А я снова к вам! Вы не соскучились? — от голоса Канаткина из пожарной инстанции по спине прошли мурашки. Я медленно повернулась и тут же мне в руки сунули тортик с букетом лилий. — Донского, верно, еще нет у себя. Может чайка пока попьем? Ну, или не чайка…

Петр Сергеевич игриво распахнул пола пиджака. Я зажмурилась. Слава богу, голых телес, как у маньяков в парке, там не наблюдалось. Всего лишь бутылочка игристого.

— Очень рада вас видеть, — сквозь зубы отчеканила я, — но на работе пить нельзя и…

Неожиданно снова дверь в приемную открылась. Борис Ильич Попов из санэпидемстанции нес двумя руками огромную корзинку с фруктами, сладостями и розочками. Все это представляло из себя милую дизайнерскую икебану.

— Свет моих очей! — воскликнул тот поэтично. Канаткин поперхнулся от возмущения. Я же, положа руку на сердце, с горечью застонала. — Настенька, солнышко, вы, наверное, меня сегодня не ждали? Но я не сдержался, простите! Ноги так сюда и тянули…

Вдруг санэпидемстанция столкнулась взглядом с пожаркой… И возникла пауза.

— Кто это? — холодно спросил Попов. — Отец ваш?

— Ха! А вы тогда — дед?! — огрызнулся Канаткин.

Я же медленно начала отползать все дальше и дальше. Грешным делом, взглянула на окно. Прыгать высоко… Третий этаж.

— Вам всем стоит успокоиться и присесть! Я вызову Донского. Он у себя. С радостью вас примет, — и судорожно начала пытаться дозвониться мужчине. Но тот, видимо, еще не успел включить телефон. Звонки тут же сбрасывались и переходили на голосовую почту. — Секунду-секунду…

Завязалась перепела. Громкая. В ней сложно было хоть слово разобрать. Именно тогда в приемной появился он — Валерий Алексеевич Михайлов из налоговой. Тот самый, что еще недавно почти отвесил мне пощечину.

— Анастасия, — громко воскликнул он негодующе, — это что за балаган?! Я тут мириться к вам пришёл, а вы…

— Что значит «мириться»?! — воскликнул оскорбленный Канаткин. — Она моя!

— Какая-такая «ваша»? — Попов фыркнул и расхохотался. — Девушка моя и ничья больше! Вы ничего не перепутали?!

Налоговик поставил на пол бутылку вина, откинул в сторону красивые пышные хризантемы и… Бросился на других «конкурентов». Пытался за шкирку тех вытолкнуть прочь из приемной. Попов и Михайлов, недолго думая, ответили кулаками.

— Ой, мамочки! — в панике я взобралась на диван на каблуках. Огородилась от летающих цветов, бутылок и горшков с кактусами рабочим креслом. — Остановитесь! Вы же взрослые мужчины!

Из кабинета, наконец, выскочил Донской, а за ним следом его мамочка.

— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! — закричал ректор так громко и грозно, что драка в момент остановилась. Ректор обвел недовольным взглядом погромленную комнату и сфокусировался на мне: — Настя!

Я поняла. Отвечать за происшествие мне…

— П-проверка п-пришла… — нервно усмехнувшись, я пожала плечами. И не соврала ведь. Реально проверка!

Канаткин первый отряхнулся, поправил пиджак, волосы разгладил и со всей серьезностью обратился к Арсению Александровичу:

— Дорогой мой, мне очень нравится ваша секретарша Анастасия. Дадите ли вы свое благословение на наши отношения? Уверяю, намерения у меня самые серьезные.

Челюсть моя об пол ударилась от шока. Ректор так вообще закашлялся, хватаясь за горло, будто в приступе удушья.

— Он не мой отец! — путаясь, заикаясь и нервничая, я пыталась собрать мысли в кучу. — Какое такое благословение?! Вы с ума сошли?

Ректор недовольно сжал губы в тонкую линию. По лицу его прошла тень.