А жаль. О том, сколько могла бы стоить такая находка было просто страшно подумать, но не рисовать же самому проклятые буковки? Тут и особо продвинутым экспертом не нужно быть, чтобы определить новодел.

Так что да, жаль, но башмак я оставил как есть, лишь упомянув, что если он и не принадлежал самому Гахену, то именно его мастер изобразил на своём полотне с завтракающими шахтёрами.

Завершив этим демонстрацию находок, и, замечу, их красочное описание я смолк и тут уже в наступление перешёл эксперт. Высказав восторг, натуральный, высшей пробы, он предложил мне наилучший исход из сложившейся ситуации – а именно продажу всего… ему. За достойное вознаграждение, как же без него.

– Два миллиона, – глядя не на меня, а на разложенные по столу трофеи, предложил он с таким видом, словно я, потрясённый до глубины души его щедростью, должен был немедленно пасть на колени, благодаря своего благодетеля.

Увы ему – падать, а тем более рассыпаться в благодарностях, я не спешил. Наоборот – презрительно фыркнув, я потянулся к клавише разрыва связи, что он, внимательно, и как ему казалось – незаметно, следивший за мной, немедленно заметил.

Что же…

А дальше начался торг. Тот самый – отчаянный, бескомпромиссный, переходящий в крик и перемежаемый угрозами обоих сторон немедленно прервать связь. Признаюсь – мне, все эти артефакты были безразличны, я бы, при иных условиях, просто подарил всё это Симилу, но согласитесь – подобное обязательно бы вызвало вопросы, а потому я упирался и боролся, как только мог.

Результатом, ожидаемым мной и приятным для эксперта, стала его безоговорочная победа. Туринк забирал себе шестьдесят два процента от средств, вырученных за продажу артефактов на аукционе. Более того – я гарантировал оплату услуг аукционного дома из средств, полученных в ходе торгов и подтверждал статус эксперта, как эксклюзивного получателя всех моих дальнейших находок.

Полный мой проигрыш, верно?

Да.

За исключением одного момента – Туринк, вместе с прочими экспертами, коих он обещал собрать, брался оценить мою картину, написанную точно та том же месте, где творил великий Гахен.

Сумма оценки была определена мной не ниже семи десятков миллионов, на что он, выпучив глаза, вынужденно согласился, прекрасно понимая, что вряд ли найдётся хоть кто-то готовый отвалить такие деньжищи за моё творчество.

Вот здесь – когда он мне прямо сказал, что продать этот шедевр за такую сумму нереально, вот честно – здесь мне было обидно.

Особенно принимая во внимание, что полотно, получившее столь низкую оценку Симпла, я действительно создал сам, своими руками, потратив на шедевр более двух часов. И, не буду скрывать – я результатом – гордился.

Картина «Осознание» – представляла собой черно-фиолетовое поле, с множеством белых точек, которое пересекала почти прямая розово-синяя полоса, почти по центру которой я старательно изобразил… Нечто! Почти округлое и размытое.

А ниже, в стороне от неё, белый силуэт человека – как его рисуют дети – кружок головы, палочка тела и коротенькие обрубочки ручек-ножек.

Всё.

Шедевр перед вами, зря я что ли почти два часа над мешковиной страдал? Почему мешковина? А вы уже забыли про грубость мира и прочий бред, что в прошлый раз нёс наш дорогой эксперт?

А я не забыл.

Забегая вперёд, скажу, что эксперты и критики, действительно, долго спорили вокруг моего шедевра, так и не сумев прийти к единому мнению – а что автор, то есть я, хотел этим сказать.

Что же до меня, то когда меня спрашивали о замысле картины, то я, напустив задумчивость, отвечал что каждый должен сам осознать.