Я качаю головой и выхожу на улицу. Реветь хочется нестерпимо! Меня словно ранили, избили. Не тело – душу!

Спорить бессмысленно, доказывать что-то – пустая трата времени. Он не поверит, что я никогда не принимала наркотики. Все наркоманы лгут, что они не такие. Он просто не поверит.

Мама кидается ко мне, обнимает крепко. Рядом с ней прихвостень отчима, стоит, скрестив на груди руки. Я смотрю на него с немой решимостью.

Как обидно.

– Ну почему наркоманка-то? За что?

Я как будто упала в его глазах ниже дна.

Мама тараторит без остановки, причитая, что ж я себя так неосторожно веду и почему так с ней поступаю. Что наркоманов ищут активнее всего, что эта ложь ради моей безопасности.

Я кожей чувствую, что супра все еще позади. Оборачиваюсь. Мы на свету стоим, а Тим в тени, поэтому не видно, смотрит ли он на меня или, например, строит новый маршрут в навигаторе, а может, и вовсе переписывается с подружкой. Но на всякий случай опять разочарованно качаю головой.

Я понимаю, что ты не в курсе. Что хотел как лучше. Волонтеры работают бесплатно, они ищут потерявшихся людей, помогают, спасают.

Я всего лишь хотела покататься на мотоцикле. Из-за тебя меня снова запрут в психушке.

Мама продолжает щебетать, и я позволяю отвести себя в лимузин. Большой, просторный. В обычных машинах ездить не могу, бьет паника, поэтому путешествую или в микроавтобусе, или пафосно, с фанфарами. Я – будто сам праздник!

А в супре – смогла даже спать. Надо об этом подумать.

Я сажусь в лимузин и натыкаюсь глазами на отчима. Он с кем-то говорит по телефону, предельно занят. Едва закончив, начинает на меня орать.

Примерно неделю спустя

Я пялюсь в монитор и третий раз перечитываю задание.

Строчки мельтешат, как мошкара в лесу. Трудно представить, что когда-то я профессионально гоняла на эндуро, мечтала стать хирургом и даже закончила первые два курса меда.

Теперь что? Мне скоро двадцать три, и я пытаюсь осмыслить должностную инструкцию.

– А ты что?.. А она?.. Ну-у, давай я попробую написать ему с фейка… И что потом?.. – болтает Юляшка в полный голос.

Едва сдерживаюсь, чтобы не расцеловать ее в сотый раз.

Мы двойняшки и близкие подруги, хотя и совершенно разные. Она – веселая, легкая, общительная. У меня шальная менталочка и мрачные мысли.

С понедельника мы делим один стол в приемной пятого этажа мерседес-центра. На моей груди бейджик с крупной надписью: «Стажер». Взяли меня, как несложно догадаться, по блату.

Беру мышку и вожу курсором по экрану, чтобы сконцентрироваться. Я хочу вернуть контроль над своей жизнью, а для этого пора начать зарабатывать, как минимум на проезд в метро. После прошлой выходки сестра отказалась подкидывать деньги.

– Давай встретимся вечером, обсудим подробно… Не-е-е, я туда не поеду, этот бар такой кринж. Ой! – приглушенно вскрикивает Юля. И торопливо шепчет: – Потом договорим! Пока!

Я быстро оглядываюсь в поисках причины ее испуга и натыкаюсь глазами на парня, выходящего из лифта.

Да быть не может!

Те же черные джинсы, та же плотная белая футболка, под рукавом которой тату на все плечо. Ни шанса на ошибку. Морозец пробегает по коже, когда я воровато вглядываюсь в по-мажорски смазливое лицо со знакомыми пустыми глазами.

Волонтер Тим собственной персоной. Здравствуйте.

Он озирается по сторонам, явно здесь впервые. Интересно, зачем пришел? Полагаю, не ко мне, потому что обо мне нигде нет информации: семья подсуетилась, чтобы не портить имидж. Но совпадение забавное.

Завороженно рассматриваю: такой он все-таки симпатичный… При свете дня еще лучше, чем в потемках. Мужественный, серьезный. Высокий.