А вот воду пью жадно. Тим пока штаны натягивает, по затылку проводит. Дышит все еще шумно, поверхностно. Ремень валяется на заднем сиденье. Я потираю горло.

– Болит?

Это что, забота? Неплохо.

Слава богу мы обходимся без малыша, детки, зайки и прочей пошлятины. Тим не пытается сгладить ситуацию. А вот в сексе он старался, чувствовалось в процессе. Был внимательным, терпеливым, мне это понравилось. Тело до сих пор горит после первого за много-много-много-…-много месяцев оргазма.

– Нет. Немного. Пройдет.

– Окей.

Я включаю свет ярче, опускаю солнцезащитный козырек и рассматриваю себя в зеркале. Тим поправляет штаны, краем глаза замечаю, что он все еще возбужден. Макияжа на мне нет, все-таки собиралась на эндуро катать, а не на свидание.

Он прочищает горло.

– Хочешь еще раз?

Зацепило все же? Хах.

– Нет, спасибо.

Усмехается. Будто не ожидал.

– Жаль. Может…

– Нет, – перебиваю.

– Окей.

Такое ощущение, что гора с плеч упала. И я не уверена, стоит ли продолжать. Первый секс был диким и сумбурным, неуклюжим, потому что тесно. Второй угрожает стать нежным, а после нежности неминуемо наступает откат. Сомневаюсь, что мне сейчас стоит ставить над собой такие эксперименты. Да и парень, пихающий член в девицу, которую видит впервые, – очевидно, не мой выбор.

– Может, уже поедем? – интересуюсь стервозно.

Тим возвращает сиденье на место.

Я обуваюсь, пристегиваюсь.

– Я вспотел, пока гонял по лесу, – говорит он. – В этом дело?

– Что?

– Воняю?

– Нет! Эм… в смысле я тоже вспотела. Думаю, мы квиты. Ха-ха. Давай уже поедем.

Наверное, мне было бы ужасно неловко, если бы я рассчитывала на второе свидание.

– Мне нормально, – поспешно заверяет Тим, и я смеюсь, одновременно злясь и ощущая себя польщенной.

Больше не говори ничего. Умоляю. Не порти о себе впечатление.

Сидит. Выжидает. Я вновь потираю горло и выпаливаю:

– Бензин закончился?

Он заводит движок и выруливает на пустую трассу. Я же оглядываюсь, запоминая местность, время, свои эмоции. Запоминаю запах попутчика и вкус его поцелуев. Раньше бы я никогда не сделала ничего подобного. В том, чтобы быть не в себе, как будто появляются плюсы.

Я посылаю здравый смысл и стыд куда подальше. Не корю себя. Хватит уже. Сколько можно чувствовать себя не такой, как надо?

А еще я ощущаю ожог. Эта встреча точно оставила его на мне, невидимый узор. Какой-то безобразный, как и любой секс без любви для романтичной особы. Но при этом хочется сохранить его на память. Уже знаю, что, если меня снова запрут, я буду часто вспоминать Тима.

Мы едем не меньше часа, когда начинаю дремать. Я встала до рассвета, чтобы добраться к восьми на эту станцию. Большая нагрузка, стресс, свидание – все это поело силы. Я сворачиваюсь клубочком по возможности и закрываю глаза. Различаю сквозь дрему:

– Насть, опусти спинку сиденья. Будет удобнее.

Слушаюсь. Так действительно удобнее, и я мгновенно проваливаюсь в пустоту.

Лишь потом, плавая в глубоком сне среди розовых пони, мой разум дефрагментирует полученную за день информацию и с большим трудом выуживает из логической цепочки заключение: я Тиму не представлялась.

Резко открываю глаза, уже понимая, что случилось. Леденею.

Мы в городе, едем по оживленной улице. За рулем по-прежнему Тим, поглядывает в навигатор.

Пораженная, потираю лицо, поднимаю спинку сиденья и сажусь ровно.

Только боженьке известно, что мои родные написали про меня в заявлении о пропаже.

Тим останавливает машину у дома с эмблемой волонтеров.

– Ну ты и сволочь, – говорю я сквозь зубы.

– Извини. Опиоидная зависимость – это серьезно. Мне жаль, что ты в это вляпалась, но надо выбираться. Тебе обязательно нужно закончить лечение.