– Да?

– Тима-а-а-а! Что ты трубку не берешь?! – кричит Юляшка.

Аж в ушах звенит от писка. Немного отвожу телефон.

– Привет, красота. Кто этот страшный человек, что поднял тебя раньше десяти? Мне его убить?

– Заткнись. Мы с Настей вчера напились как проклятые. Я утром встала попить, а ее нет!

– И?

– Она не у тебя? Умоляю, скажи, что она у тебя! Пожалуйста! Я даже сердиться не буду, пусть только сестра найдется.

Истерика в словах Юляшки действует лучше капельницы с кофе. Я пробуждаюсь мгновенно и на всякий случай оглядываю комнату. Никого тут нет. Я прекрасно помню, как споткнулся, поднимаясь ночью по лестнице, а потом рухнул на кушетку. Был один.

– С чего бы ей быть у меня? Вы вообще-то сестры, ты меня за кого принимаешь?

Впрочем, еще раз внимательно оглядываю комнату в поисках женских вещей.

– За того, кто ты есть. Беспринципного мудака, которому лишь бы присунуть. Вы с Настей долго курили на улице и о чем-то говорили.

Мы говорили о «Супре». От Насти пахло арбузной жвачкой, и она много смеялась, из чего я сделал вывод, что больше не злится.

– Поговорили и разошлись.

– Ты не понимаешь! Она на лечении в клинике, ее нельзя оставлять одну ни на минуту, она собой не владеет в полной мере! И она пропала!

Глава 9

Настя

Латте для меня слишком сладкий, но при этом как будто самый вкусный в жизни. Вот как бывает. Я приняла его с улыбкой и выпила половину, отмечая свободу.

Котенок свернулся калачиком на коленях, мирно посапывает. Наелся до отвала, малыш, ему тепло и спокойно. Мне отчего-то тоже. Я отрываюсь от ноутбука и с любопытством озираюсь.

Мастерская оказалась просторнее, чем я ожидала. Уютно пахнет маслом и железом. Деталей и инструментов столько, что помещение сошло бы за неплохой магазин автозапчастей. Я выросла в похожем месте. Сначала у отца был гараж в три раза меньше, но постепенно его дилерская сеть, включающая также сервисы и мойки, стала самой крупной в регионе. Первое время папа специализировался только на японских машинах, позже появились и немцы.

Красоту скорости не ощутить без страха разбиться. Про человеческие отношения можно сказать то же самое, поэтому любовь к автомобилю для меня – синоним любви к мужчине.

Ближе к пяти часам мы заказываем пиццу, но не успеваю я откусить первый кусочек, как дверь распахивается, и в мастерскую влетает Тим.

Я ждала его весь день ежесекундно, но все равно тушуюсь. Нервная дрожь касается рук, я выпрямляю спину, готовясь ко всему на свете.

В декорациях грязных стен, старого хлама и уныния бедности Тим кажется чужеродным объектом. Профессиональный гонщик на пике формы, красивый двадцатипятилетний парень, состоящий из мышц, адреналина и мечты. Он сам – машина, заточенная на результат.

Первая мысль, когда я вижу его: Тим должен блистать на пьедестале, а не самостоятельно собирать машины.

Вторая: мы оба оказались в заднице мира по вине Шилова.

А потом его глаза натыкаются на меня, и Тим из растерянного вмиг становится свирепым. Поднимаю руку, неуверенно машу.

– Привет! Будешь ужинать?

– Ты здесь?.. Черт, слава богу! – выдыхает он громко. Проводит ладонью по волосам. Прищуривается: – Давно? Почему я не в курсе?!

– Эм. А должен был быть?

– Я весь город оббегал, всех на уши поднял! Тебя ищет больше сотни волонтеров!

Жар опаляет щеки так, будто я окончательно сбрендила и сунулась в огонь.

Семен с Грихой, видно приманенные голосами, выходят из подсобки и тянут Тиму руки. Он их пожимает, но по-прежнему выглядит крайне сердитым.


Сама же не могу пошевелиться, сердце будто на части раскололось. Я была уверена, что он провел ночь и половину дня у любовницы. Я спала вон на том зеленом диване в углу, свернулась в три погибели. Он что, утром пробежал мимо и не заметил? Проснувшись, я целый час настраивалась, чтобы постучать к нему в комнату и все объяснить (Тим спит на втором этаже). А когда решилась – там было пусто. Я подумала, что он не ночевал дома.