На всякий случай развёл руками перед грузчиком-разведчиком-провокатором: извините, у меня своя служба.

Настороженность стала пропадать лишь по мере удаления американских берегов, а когда до Владика остался один шаг циркулем по карте, капитан и вовсе спокойно вздохнул. Корабль выходил из нейтральных в территориальные воды Советского Союза, провокации не случилось, а значит, таинственный незнакомец, которого и портовое начальство по радио приказало беречь пуще корабельного компаса, – и в самом деле разведчик!

– Теперь вам можно выходить на палубу и не прятаться от экипажа, – разрешил капитан таинственному бородачу.

Тот не преминул воспользоваться свободой. Вечерело, прямо по курсу надвигалась гроза, но разведчик поспешил на нос корабля.

– Домой, – сжав кулаки, прохрипел он. На просьбу капитана укрыться от непогоды улыбнулся и выбросил руку вперёд: – Домой.

Капитан, озабоченный подступающим штормом, радости не разделил. Остановился рядом, облокотился на леера:

– До дома ещё дойти надо.

Пассажир и сам понимал, что родные берега ещё далеко. Но разве это важно, когда всё пережитое навсегда осталось позади?

Как ни торопилась Вера в Суземке к обеденному автобусу, он ушёл без неё. Расписание показывало, что очередного рейса на Журиничи ждать около четырёх часов.

– Вечером они не ходють, детка. Уже с неделю на привязи, как телки, – разочаровала грузная рябоватая бабуля, сидевшая на мешке с картошкой рядом с остановкой. – Бензина нетути. Картошка молодая не нужна?

– Нет, спасибо. А как теперь…

– Если далёко – то ножками, близко – на крылышках. Далёко?

– Журиничи.

– У-у, забралась твоя красота за кудыкину гору. Иди на окраину, авось, кто подвезёт.

Ругать Вера себя не могла – делала всё, чтобы быстрее дооформить документы на опеку. Да только ведь государственные бумаги в России никогда быстро не подписывались.

Кивнув советчице, пошла на окраину райцентра – вдруг и вправду кто-то будет ехать. А нет – придётся и впрямь пешком. Далековато, но к ночи точно дойдёт.

Пожалела, что купила пряников да халвы – теперь этот килограмм тащить двадцать километров. Идти или всё же постоять? Всего на каких-то пять минут опоздала – и теряй теперь половину дня. Одно счастье, что документы приняли…

Сплетя косичку из трав, рюкзаком приладила сумку на спине, высвободив руки. Оглянувшись с последней надеждой на Суземку, тронулась в путь. Потихоньку да помаленьку, за мечтами да песнями и дойдёт…

Нежаркий ветерок пузырил юбку. Поначалу Вера стыдливо одергивала его, потом улыбнулась страхам и перестала обращать внимание на игры ветра с подолом: тут и захочешь – никто не увидит на двадцать вёрст вокруг.

Из-за поворота вылетела машина, и Вера едва не присела, утихомиривая лезгинку ветра с юбкой. Чёрный джип с молнией на дверце пронёсся посреди дороги, и отступившая в пыль Вера гневно обернулась вслед. И прикусила язык – джип разворачивался.

– Далеко, девушка? – в окошко остановившейся рядом иномарки выглянул круглолицый водитель.

– Так вы же ехали в Суземку, – не дала себя обмануть Вера, прикрывая травяную плетёнку. Ей интересен тот транспорт, который по пути.

– Так вам часа четыре идти до любого села, а мне крутануться – пятнадцать минут.

Разница во времени произвела впечатление, и Вера пожала плечами:

– В Журиничи.

– Садитесь, доброшу.

– Так вы в Суземку…

– Так пятнадцать минут…

Улыбнулись повторам, и Вера быстро сняла с плеч поклажу. Позорная плетёнка отрываться не хотела, и пришлось затолкать её внутрь сумки. Не без робости открыла дверцу с нарисованной молнией. В салоне оказалось настолько чисто, что она скосила глаза на свои пыльные туфли. Торопливо протёрла их о щиколотки.