Вообще Прохор был мастер знатный, на все руки. Он не только плел корзины, он еще и сапожным делом владел. Много чего умел – починить, соорудить, обустроить. Таких мужиков называют рукастыми, как будто у них несколько рук, как голов у дракона. Мастеровые люди – это люди с особым душевным складом. Старик многое умел, но никогда не позволял посмеяться над неумелыми. А научил его корзинному делу отец, а отца – его отец, так и передавалось мастерство из поколения в поколение. Только Прохору некому дело передать. Не было у него сына, а лишь четыре дочери. От первого брака у него не было детей, а когда жена умерла, женился во второй раз, в солидном возрасте. Своих дочерей он называл «толкушками». Но это он так, к слову, в шутку, когда они стали подрастать, вообще-то он их любил. Но какой смысл он в это слово вкладывал, только ему было ведомо. Может быть, от слова «толкать», а куда толкать? – наверное, замуж выдавать. Растолкал он своих «толкушек». Девки, как на подбор, работящие, ядреные и веселые. Такие в невестах долго не засиживаются. Всех выдал, а теперь ждал внуков. Дело можно не только сыну, но и внуку передать.

Захотелось Василисе дойти до того места, где небо соединяется с землей. Это такая тонкая узенькая полоска. Очень она манила. Но одной идти за волшебством неинтересно, вот и уговорила в спутницы свою подружку Полину. Той тоже интересно посмотреть на полоску вблизи, а если повезет, то и потрогать небо.

Чем дальше они уходили от деревни, тем больше она отдалялась. Вот уже и поле позади, рощу краем обошли. По краю опушки леса пошли.

– Василиса, посмотри вон на ту высокую сосну.

– Да она здесь не одна, гляди, поодаль еще несколько.

– А ты вот туда смотри, – Полина показывает на самую высокую сосну. – Это не простая сосна, под ней клад зарыт. Я слышала, как тетка Макариха мамке сказывала.

– А что же его никто не достал?

– Боятся люди. Кто его откопает, того хворь одолеет. Клады несчастья притягивают.

Очень захотелось пить. На дне оврага нашли ручеек. Вода в нем прохладная и вкусная, сил придала. Вышли из оврага, а полоска ну ни на сколечко не приблизилась! Наверное, это полоска не хочет, чтобы вблизи на нее девочки посмотрели. Вот они дошли до березового островка в середине поля, а полоска опять от них отдалилась ровно настолько, сколько они прошли.

– Да она с нами просто играет, – догадалась Василиса.

– Нет, она нас заманить хочет далеко-далеко, чтобы мы домой никогда не вернулись, – захныкала подружка.

Решили путешественницы вернуться, а в какую сторону идти – забыли. Стоят и голосят. Да на их счастье сосед, Игнат Монахов, проезжал, он-то и заметил пичужек, посадил в телегу да и доставил до деревни.

Не успели девчонки до дома дойти, как налетел ветер, дунул несколько раз порывисто, парусом надул подолы платьев девочек. Затем притих в раздумье, а подружки шаг ускорили. Не успели добежать! Пошел дождь, настоящий теплый летний дождь. Полина со всех ног бросилась к дому. А Василиса продолжала спокойно идти. От такого дождика и подрасти можно, грибы вон как растут.

Началась ягодная пора. Несмотря на занятость, Анисья старалась запастись земляникой, черникой, лесной малиной. По берегам Белой росло много ежевики. Ягоды сушили – сахару не было, чтобы сварить. Зимой их можно в кипятке заваривать. Ягоды не успели отойти, а уже грибы подоспели. Позднее пойдет брусника, ее в бочонках мочили. Приятный напиток получался, пьешь и никак не можешь напиться. Для деревенского жителя лес – кормилец.

Анисья из лесу или с рощи всегда приносила дочери кустики с красными или темно-синими ягодками. И видела, с какой радостью та тянула руки к пучку, как загорались глаза девчушки при виде маленького чуда. С утра управившись по хозяйству, пошла с Василисой в лес. Очень не хотела ее брать: мала еще. Да уж очень просилась дочка. Не смогла отказать.