Совещание, на котором кроме нас с майором присутствовали все свободные офицеры форта и некоторые наиболее влиятельные штатские, начало моей вылазки было назначено на три часа по полудню. Замечено что в это время интенсивность обстрела спадает. Майор подготовил договор, и мы подписали его. Я уже присмотрел себе лошадей. Из всех имеющихся в форте я выбрал двух сильных и резвых кобыл и сильного необыкновенно быстрого молодого красавца жеребца. Больше, поразмыслив, решил в это опасное предприятие не брать. Мне их стало жалко. Пусть себе живут. Если прорвусь, и этих трёх хватит, а если нет, и сотня не поможет.

Я подготовил специальные уздечки сплетённые индейским

способом, таким образом, что бы запасные лошади могли свободно двигаться за мной, и при этом, если убьют или ранят одну из них или даже обеих, я легко смог бы освободиться от них, не потеряв темп движения.

Из оружия я взял любимый и точный карабин Генри* и надёжный, обалденно красивый, хотя и неудобный в перезарядке капсюльный револьвер Кольт Нэви*. Больше оружия брать смысла не имеет. Во-первых, помочь в моём отчаянном предприятии оно вряд ли сможет. Во-вторых, нарушать Первый Закон Перемещения* я всё равно не стану. Это я уже проходи, и перспектива вылететь из Института меня не прельщает.

Я завершил свою экипировку длинным плащом, какие носят

стрелки в этих краях и широкополой шляпой – защитой от палящего солнца.

На все сборы ушло не более часа, и теперь я отрабатываю свой бросок из форта, наматывая круг за кругом, приучая коней друг к другу и слаженному движению в связке….

Время тянется необыкновенно медленно, а мне хочется только одного – поскорее покинуть этот форт, успевший изрядно осточертеть своими бесконечными, изматывающими артобстрелами, смертями, нечеловеческими страданиями, кровью. И покинуть его надо теперь, когда сюда, по операционным историческим материалам движется крупный отряд Конфедератов и скоро здесь станет по-настоящему жарко…. Да, и, потом, операция завершена и, по сути, меня больше ничего не связывает ни с фортом, ни с и этими людьми, неистово калечащими и убивающими

друг друга….

А может быть связывает?.. Я только теперь по настоящему понял что больше никогда не увижу этих отчаянных парней. Не увижу майора Гибсона, капитана Кэссиди, лейтинанта Таунсенда…. Это самое тяжёлое в нашей профессии – терять тех, к кому успел привыкнуть, кто мог бы стать при других обстоятельствах твоим другом….

***

Как считает Ленка, у меня особый талант притягивать всякие

неприятности и несчастья. Она ехидно шутит, что даже в раскалённой

Синайской пустыне, где Моисей сорок лет водил свой народ я запросто

умудрился бы отыскать лужу, да ещё и утонуть в ней…. Это конечно

перебор, но изрядная доля правды присутствует.

Взять хотя бы теперешнюю операцию, на выполнение которой по плану отводилось шесть дней. У меня же сразу всё пошло не по плану и в результате я оказался в чрезвычайно опасном положении, из которого теперь приходиться выбираться, прилагая столько усилий, теряя драгоценное время и драгоценную энергию накопителя, подвергаясь ненужному, ничем не оправданному и смертельному риску….

Конечно, при проведении любой операции в незнакомом и чужом времени могут возникнуть нештатные ситуации, в той или иной степени, влияющие на результат её выполнения. От этого не застрахован ни один самый опытнейший и гениальнейший оператор. Никакая сверхмощная институтская аналитическая машина, вся команда аналитиков не в состоянии предвидеть разворота событий, с чем придётся столкнуться оператору в реальности….

Кто в Институте мог предположить, что какой-то мексиканский сопляк из убогой деревушки на Миссисипи возомнивший себя настоящим bandito