– От обвиняемого какой был ущерб? – судья смотрит страницы дела. Так халат порван. Еще чего порвал? Трусы, лифчик? Может побои, царапины? – Нет? Присаживайтесь.

– Обвиняемый. Поясните суду, как было дело.

– Да я уже замучился пояснять. Ночью тогда хоккей был. Из Чехии. Ну, пива взял, рыбки. Сижу, смотрю. Тут эта, матрешка, скребется.

Судья строго поправила,

– Прошу фигурантов дела называть по фамилии, или потерпевшая.

– Ну, ладно. Потерпевшая нарисовалась. На диван подсела, от пивка не отказалась. Ну, дальше больше. Я уже и от хоккея отвлекаться стал. Она майку с меня тащит. Всё путем. Но не успели. Ейный бугай приперся. Тут уж не до хоккея, ну и остального. Дал он мне в табло. Не хило. А что я то. Ей и вешай! Потом менты, ой, извините, милиционеры, нарисовались. Меня и слушать не стали. Попал, говорят, ты на червонец.

– Обвиняемый, – судья стала задавать уточняющие вопросы, – вот в протоколе указано, что вы потерпевшей халат порвали. Еще какие насильственные действия были с Вашей стороны, рвали ли вы другие вещи, нижнее белье, например?

Тут Влад не выдержал и попросил разрешения у председательствующей в процессе задать вопрос потерпевшей. Судья согласилась.

– Потерпевшая, уточните, пожалуйста, одну деталь. На Вас тогда трусы вообще были?

Судья, другая Заседатель, прокурор и присутствующие в зале заседания с любопытством ждали ответа. Парикмахерша, не поняв подвоха, без раздумий выдала:

Да нет, я же после душа. Так за плойкой…

Судья резко подняла молоток и с явной досадой стукнула им по подставке.

– Объявляется перерыв на двадцать минут. Заседателей и представителя обвинения прошу в совещательную комнату.

– Что же это Вы, Иван Николаевич! Давно не видела от обвинения такого сырого материала, упрекнула она прокурора.

– Да я дело получил за десять минут до начала процесса. Крутова заболела. Она должна была обвинение поддерживать.

– Закатила бы я сейчас оправдательный, всем бы нагорело. Кто там следаком был?

– Завьялова. Разошлась недавно. Так на всех мужиках отыгрывается. Дура, – не сдержался прокурор.

– Хорошо, прокуратура свободна. Мы тут сейчас всё решим.

И она объяснила, что сразу закрыть этот «цирк», вынести оправдательный приговор, значит подставить дурочку следователя, да и обвинение. Решили отправить на доследование. Там, мол, в связи с открывшимися обстоятельствами, дело закроют сами. Соседа отпустят, но мундир не замарают…

*****

Он был рад, что попал в этот эпизод, давно стершийся в памяти. Два года в качестве заседателя дали ему представление об устройстве и механизмах Советского правосудия. Пригодилось на всю жизнь.

*****

На всю жизнь… Жизнь… А что сейчас? Он знал, что это смерть. Он не мог определить срок, что прошел после его последнего мига угасания. Плывет он год, час, миг? А Файлы бьются в сознание, как осенние листья в ветровое стекло мчащегося авто. Миг и промелькнул отрезок жизни, мгновение и прошелестел другой. А вот листочек, как бы расплющился, зацепился на стекле. И пошла картинка. Нет, сцена, наполненная, как и тогда всем, что было вокруг. И он в том времени и обстановке.

*****

Они, трое студентов второго курса, смотрят футбол по маленькому, еще черно – белому телевизору. В главной комнате трех комнатной хрущевки. Осенний вечер. В этой квартире они снимают угол. Хозяин сдал им на троих самую маленькую девятиметровую спаленку, где поместились шкаф, один стул и пружинный матрас на самодельных «козлах». На матрасе можно уместится вдвоём. Спят по очереди. Третий может прикорнуть на полу, бросив на коврик полушубок.

Тут же за столом расположился хозяин Гарик и его дружок Витя. Хозяин заслуживает краткого описания.