Реинкарнация: Последний из рода Тьмы Дмитрий Лим

1. Глава 1

Моя жизнь похожа на фильм «День Сурка». Не то чтобы я жаловался на свое существование, но эта цепочка постоянно повторяющихся событий все же утомляет.

Проснулся, выпил чашку кофе, зарядил стик электронной дряни, налил еще кофе, накидал остаток ужина в контейнеры для еды, дабы позже что-то сожрать на обеденном перерыве, почесал затылок, покормил кошку и побежал собираться на работу. И так каждый день, без выходных.

У меня совсем нет личной жизни, если не считать потребительского отношения ко мне моей животины. Ей только и надо что: покорми, почеши, убери лоток… «Это моя футболка, и мне все равно, что тебе нужно надеть что-то чистое. Разве не видишь, что на ней шерсть? Это означает, что вещь моя!»

И подобные «отношения» обычно заканчиваются двумя действиями: поднять за шкирятник и мягко посадить на пол, постоянно ворча при этом. А нет, это уже три действия…

Сегодня был абсолютно такой же, как и всегда, рабочий понедельник. Я снова опаздывал, на этот раз из-за того, что впопыхах забыл ключи от машины.

Мысленно матерясь, я пулей взбежал по лестнице на второй этаж, судорожно забренчал ключами от квартиры. Наконец заветная дверь отворилась, а оттуда… Пулей выскочила Марго — моя кошка, и мне пришлось подниматься на этаж выше, чтобы пинком загнать эту рыжую бестию домой.

Сие действие вызвало возмущенное фырканье бабули-соседки, мол: «Бедная кошка, как ей не повезло с хозяином».

Не то что бы я ничего не мог ответить, наоборот — с удовольствием нахамил бы, но зачем травмировать душу старому больному неприятному человеку? Закон бумеранга никто не отменял. Значит — может аукнуться.

Я тактично промолчал, улыбнувшись в ответ на ворчание, и так же пулей выскочил из дома, подбежал к машине, стараясь как можно быстрее открыть дверцу, дабы обладательница «светлой души», пожалевшая кошку, вдруг не решила, что я собираюсь подбросить ее до поликлиники. А она, между прочим, уже стояла в подъезде, и, вангую, смотрела мне вслед.

Трехлитровый двигатель нового немца приветливо заурчал, и под пронзительный визг покрышек я сорвался с места, оставляя за собой клубы дыма.

***

— Дмитрий Юрьевич, вы задолбали! Сколько можно опаздывать? Я вас перед Виктором Евгеньевичем больше прикрывать не буду! — заверещала обладательница белых волос, груди четвертого размера и розового маникюра, как только я переступил порог первого корпуса Управления Технологической Промышленности.

— Спасибо, Машенька! Люблю, целую, — парировал я, улыбаясь этой бестии, работающей на ресепшен, которая в конце смены пыталась подкатить те самые прелести четвертого размера к моей личности.

Ах да, совсем забыл сказать, Дмитрий Юрьевич — это я. Молодой перспективный сотрудник металлургической компании, которому недавно стукнуло двадцать девять лет. Рост средний, платиновый блондин с самодовольной мордой, среднего телосложения, с кучей татуировок и минимумом времени на личную жизнь.

Работа — мое все, я карьерист и являюсь лучшим дефектовщиком электрооборудования в компании. Хотя… Занимаюсь по большей части химическими процессами.

Я в некотором роде рабочий, который участвует в комиссиях по расследованию поломки оборудования, занимается поиском дефектов и прочей чепухой, которая мне очень легко дается.

Кому-то подобная работа в тягость, для меня это проще простого.

Сломалась мельница проб металла? Виноваты лаборантки, которые с банальной технологической инструкцией незнакомы, не говоря уже о памятке по эксплуатации. Залили, дуры, или перегрузили! Перегорели все лампы в кабинете? Виноваты электромонтеры, которые неправильно раскидали линию или неправильно запитали. И так далее.

Я приверженец коллективной и индивидуальной ответственности на производстве, и стараюсь ее ввести на постоянку в производственные цеха, чтобы за каждую поломку оборудования, если она случилась не в гарантийный период, отвечали те работники, которые эксплуатируют это оборудование. А не чтобы за это опять платила компания, выкидывая деньги на ветер из-за халатности сотрудников.

Я не плохой человек, как вы могли подумать, мне не нравится гнобить или наказывать. Я за определенную справедливость, не более того. И далеко не глупый, достаточно хладнокровный, жесткий во многих ситуациях и расчетливый. Эдакий хитрый лис, который может выпутаться из любой заварушки да еще и остаться при своем.

Но сейчас не об этом.

— Дим, вот честное слово, уволю на хрен, — ворчливо проговорил высокий мужчина с русой шевелюрой, в которой проскальзывали седые пряди, когда мое бренное тело переступило порог его кабинета. — Вот сколько можно? Че опять? Кошка? Собака? Попугай рожает? Бабка напала? Нетрезвая беззубая мадам за сто евро загрызла за ширинку?

Евгенич не представлял, что половина того, о чем он говорил, — чистая правда. А его шутки про средневековую проституцию уже не казались смешными. Но я не стал объяснять причину своего опоздания. Лишь по-глупому улыбнулся, извинился и сел в кожаное кресло напротив его стола, в ожидании задания. Про себя я молился, чтобы мне, как вчера, не пришлось потратить все свое рабочее время на подрядные организации.

— Я вот не понимаю, — сказал начальник, обращаясь не ко мне, а к кому-то, кто также был в кабинете.

Я обернулся и обнаружил сидящего в тени мужика, которого не заметил, когда вошел.

— Если твои работники не могут протянуть силовую линию, то на кой хрен мы им деньги платим? М? Алха? Ну че за дела-то?

— Вихтор Еугениич, — произнес с акцентом мужчина, улыбаясь золотыми зубами. — Я поуговору с бригадами и все решу! Вина мая нэт. Вина маих людей нэт. Дай мне человека, шобы он зглянул на инструменты и оборудованиы.

— Решай давай, Алха. Вон, — начальник указал на меня, — Специалиста нашего возьми, он посмотрит на электроталь и скажет, можно ее сделать или нет.

«Ну вашу мать… Почему с подрядками опять мне возиться? Они только ломать умеют. За ними все переделывают», — недовольно проворчал я про себя.

Но спорить с начальством не стал — знаю, что это бесполезно.

Поэтому поплелся за вечно улыбающимся таджиком в сторону синих вагончиков, что стояли около главного административного здания.

В общем, рабочий день на этом и закончился. Ничего примечательного. Если не считать гневных проклятий работников подрядок, когда я сказал, что оборудование ремонту не подлежит и что, если б не их кривые руки, все бы работало. А так…

Заканчивался день как обычно: забегаловка в торговом центре возле дома, где я заказывал еду на вечер и на… кхм… обед, дабы не утруждать себя ненужной мне готовкой.

А что? Деньги есть? Есть! Чего утруждать себя временем, которое можно потратить на отдых или игру?

Оставив машину на парковке возле магазинчика, я достал из сумки наушники-капельки, воткнул в уши и стал придирчиво выбирать песню, которую хотелось послушать.

Да, есть один момент — я ненавижу шум. Не могу слушать громкую музыку, особенно в машине, терпеть не могу шипящее радио и шумные компании. Именно поэтому меня можно назвать в некотором роде затворником. Ну не люблю я пьяные посиделки, клубы, концерты и тому подобную хреномуть.

Хаотично потыкав в телефоне, я раздраженно поставил случайный выбор песни — авось повезет — и зашагал под неожиданно появившимся моросящим дождем в сторону торгового центра.

Мира нет в душе, а может, никогда и не было.

Я не хочу забывать ничего, но ведь нас что-то такими сделало.

Крылья перебило, выкинуло, лежу на песке, как чайки.

Глаза затянуло уже. Когда умирает любовь,

Звезды падают чуть-чуть чаще.

Больно, вообще,

Где в душе найти теперь место, чтоб оставить тебя,

Но продолжить жить дальше?

А нужно ли жить вообще?[1]

Хорошая песня.

Всегда считал, что раньше песни были лучше, в них было больше смысла, чем в современных. Там все одно и то же: ласкал твою суку, лапал баб, пустил белого и прочее. Чушь. Особенно ритм.

Хотя… Все познается в сравнении.

Не все новое — мусор.

Мои размышления прервались, как только я поднял глаза на идущих навстречу людей и понял, что скоро поем.

Люблю еду, а она любит меня.

Торговый центр встречал привычным теплым порывом ветра, когда автоматические двери распахнулись, и кучей разнообразных запахов.

Абсолютно на автомате обогнул чудаковатого старого охранника, прошел мимо банкоматов и вошел в двери небольшого местного кафе, где еду можно было употреблять по крайней мере без опаски. Готовят тут при клиенте, выбор богатый, повара адекватные, прислушиваются к хотелкам и добавляют чуть больше соуса, если их попросить. Не посылают на три веселых буквы.

— Вам как обычно? — приветливо спросила кассирша. — Кофе с собой брать будете?

— Да, эм… — запнулся я, прищурившись, чтобы рассмотреть имя кассира на бейдже, прицепленном к карману ее бежевой футболки, — …Анжела. Я бы еще пару сэндвичей взял.

— С тунцом? — улыбнулась она.

— Фи, нет! Не люблю рыбные консервы…

— Это не консервированная рыба! — поспешила заверить она. — Настоящая. Шеф не готовит из банок.

«Ага, так я и поверил. Мне-то начхать, из чего он готовит, но рыбные консервы я не переношу».

— Спасибо, Анжела, но не нужно. Ветчина, пару листьев салата, — зажестикулировал я, будто бы собирая бутерброд. — И чесночного соуса, пожалуйста.

Кассир ничего не сказала, записала заказ и начала нажимать кнопки на терминале, выбивая чек. поглядывала на меня из-под собственной челки, которая опустилась ей на глаза, когда она размахивала руками — мол, все свежее.