Вино было живо.
Конечно, это был не божественный четырехлетний цинандали, разлитый (и лучше, если выпитый) в подвалах, построенных когда-то Александром Чавчавадзе, но и не уксус.
…Первый раз мы попали на цинандальский винзавод без всяких рекомендаций. Актер Гоги Харабадзе провел нас по крутым лестницам вниз в старые подвалы, к огромным бочкам, лежащим вдоль каменных стен. Под темными сводами не спеша нянчились с вином молчаливые женщины в синих сатиновых халатах. Никто из них даже не думал угостить нас. Между тем…
– Я, – начал Гоги, – снимался в этих подвалах (на самом деле он снимался в Гурджаани) – у Отара Иоселиани в фильме «Листопад».
– Да, хорошее кино.
– А это знаменитый театральный режиссер Шалва Гацерелия.
– Театр – тоже занятие.
– Наш друг, корреспондент важной московской газеты.
Женщины посмотрели на меня невнимательно.
– А этот кто? – кивнули они на скромно стоящего у бочки человека.
– Это Миша Чавчавадзе, художник.
– Александру Чавчавадзе – родственник?
– Не родственник. Потомок.
– А вы про кого нам рассказываете – актер, журналист… Хозяин приехал!
Одна из нянечек, не найдя лучшей емкости, взяла матовый стеклянный плафон (литра на два, а-ха-ха – два с половиной) и скоро вернулась с тем самым четырехлетним цинандали. Потом она ходила не раз.
Посмотрев впервые на снимок, где Гоги со стаканом, а Миша у бочки, мне не сразу было сообразить, а сам-то я где? А сообразив, не понял – отчего все резко?
Дело кончилось тем, что нам подарили и ту бутылку девятьсот шестого.
Теперь Миша и Булат там, где компания не хуже, а мы, оставшиеся, встречаясь, выпиваем за ушедших как за живых.
Фея лета
Я встретил ее вечером, уже темнело…
Ты знаешь, читатель, эти вечера раннего лета, когда в одну секунду понимаешь, что холода уже прошли и впереди долгое тепло: трава, цветы, загорелые ноги, белые ночи, когда хочется раскинуть руки и полететь без мотора, не отравляя шумом и гарью маленькую любимую землю. Когда чувствуешь необходимость сейчас, немедленно совершить что-нибудь высокое, героическое, но не погибнуть. А если погибнуть, то тут же воскреснуть, выкупаться в славе и идти спать или, наоборот, не спать никогда, не тратить на сон этот июньский не то вечер, не то счастье, а вдыхать, трогать, бежать, смеяться, плакать – и жить.