Бааде с трудом представляла структуру Топей, хотя Шелест постоянно о ней говорил. Насколько она могла понять, Топи расширялись не в стороны, как нормальные миры, а внутрь или в глубину. Поверхностным уровнем было Никогда, где обитали ещё не родившиеся или уже умершие создания. Глубже располагалось Ничто – пристанище тех, кто был рождён в Топях и имел возможность их стабилизировать. Глубже Ничто находилось Нигде, хаотичный мир тьмы, пространства и титанических чудовищ. Эти три уровня разделяли Воронки, Рваные Топи или, как их часто называли местные, Болота. Хотя ни одно из этих названий не отражало сути этого места, Бааде никогда не спрашивала, почему названия именно такие.

В Воронках, вроде той, где находился Город Шелеста, Топи были нестабильными, постоянно меняющимися и опасными. Заблудиться в них было проще простого, и Бааде до прочной границы Никогда неизменно доводил Шелест.

– Нет, – с предвкушением покачала головой Бааде. – Ты знаком с ними?

– Они мало напоминают людей, общаться с ними трудно, – пожал плечами Шелест. – Но они в самом деле очень сильны. Но ты ведь пришла не за этим. Спрашивай.

Бааде вздохнула. Будь её воля, она бы с радостью просто сидела с Шелестом, слушала рассказы об удивительных Топях и ни о чём больше не думала.

– Участились случаи разрывов, – вздохнула она. – Тени чудищ выползают в мир. Я боюсь, что разрывы с каждым разом станут больше, и чудища, которые могут в них пролезть, тоже вырастут. Пока мы можем их контролировать, но это не значит, что справимся впредь. У нас в лесу лежит скелет огромного чудища, значит, он как-то прошёл разрыв. Если таких будет много, они просто уничтожат планету.

Шелест безучастно слушал её, не перебивая. Он смотрел вдаль, и на его юном бледном лице читалась безмятежность. Только теперь Бааде до конца осознала значение слов Карны. Шелесту было всё равно на проблемы смертных. Он не знает, каково это – иметь любимых, переживать за них. Он никогда не жил и не умирал. Для него человеческие судьбы были не ценнее мимолётного дуновения ветра.

– Тени чудищ приходят по разным причинам, – наконец ответил он после недолгой паузы. – Они могут быть голодны. Или вы сами зовёте их.

– Их можно позвать?

– Вы открываете границы, но никак не защищаете их. Чудища узнают, где находятся слабые точки пространства, и разрывают его.

– Но они всегда появляются в разных местах.

– Для Топей пара километров значения не имеют. По большей части даже тысячи километров – жалкие погрешности перемещений.

– Но ведь мы ходим в Никогда, как Тени чудищ проходят из Нигде?

Шелест повернулся к Бааде и коротко улыбнулся.

– Что, по-твоему, пробить проще – три прочные стены или две прочные и одну треснувшую? Границы между уровнями Топей не такие крепкие, как между Топями и живыми.

– Значит, единственный способ устранить разрывы – перестать ходить в Топи? – с упавшем сердцем спросила Бааде, хотя уже знала ответ.

Юноша пожал плечами, а Бааде задалась вопросом, насколько он вообще жив. Она не была уверена, замечала ли когда-нибудь его дыхание. Присмотревшись, Бааде не различила его. Почему-то осознание этого вышибло на её лбу холодный пот.

– Понятно… А есть какое-нибудь эффективное оружие против Теней?

– Тени чудищ намного более смертны, чем Тени вечности. Будет достаточно отрезать им голову или нанести удары в сердце или мозг. Другой вопрос, как понять, где они расположены. Тем не менее лучше бы тебе беспокоиться о Тенях вечности.

Бааде почувствовала, что её начало мутить. Одно дело – сражаться с примитивными чудищами, и совсем другое – противостоять созданиям с разумом и волей. Но Шелест, по всей видимости, допускал вероятность битвы с ними.