У детей лингвистическое просвещение начинается гораздо позже воспитания и обучения. У взрослых, увы, все три процесса совмещены во времени. Ничто так не мешает лингвистическому обучению, как параллельно текущее лингвистическое просвещение – они взаимоисключают друг друга вопросами, типичными для ПР и РП: зачем? почему? на каком основании?

Эти вопросы зримо срываются с губ образуемых и время от времени даже посещают образователей, большинство из которых, из-за неудобства подобных вопросов, накладывают табу на вопросы понимания: «так сложилось!», «в лингвистике вопрос „почему“ отсутстствует», «не отнимайте время!» и т. п.

Не отрицая всех трудностей, дискомфорта и проблемности, прихотливости ПР и РП в образовании, особенно в лингвистическом образовании, попытаемся все же выйти на конструктивный путь и ответить на вопрос об организации пространства ПР и РП.

Трехортное пространство ПР представлено плоскостью наших целей (или предцелей – желаний, интересов, всего того, что Ансельм Кентерберийский называл интендированием) или, что то же самое, дефектной ведомостью наших средств (недостающих или негодных средств). Второй ортой является плоскость наших потенций, накопленного или данного от природы и Бога потенциала (таланта, способностей, наклонностей). Наконец, третью плоскость следует назвать задачной – она представлена задаваемыми извне (учителем, обстоятельствами, ситуацией) требованиями, приказами, заданиями и указаниями, порой и чаще всего слабо согласуемыми (иногда даже противоречивыми) плоскости интендирования: только очень послушные отличники, ботаны и буквари умудряются внутренне согласовывать внешние импульсы с внутренними, ловко переводя экзогенные факторы в режим эндогенных.

Совсем иные декорации – у РП: основанием этого пространства является плоскость «так не бывает!» – некоторая антиобъектная плоскость, которую можно интерпретировать также в качестве антиконнотантной. Негативное содержание основания РП делает этот основание бездонным, благодаря чему возникает ощущение пустоты, глубочайшей пустоты (некоторые при этом ощущают необыкновенный прилив свободы, другие – столь же мощный прилив страха и неуверенности в себе – в любом случае эта пустота потенциально чревата творческими разрешениями, но только потенциально). Две других ортогонали пространства РП – теоретические и исторические устои и опоры: не доверяя себе, собственному опыту и интеллекту в условиях повисания над пустотой, мы обращаемся к известным нам теоретическим утешениям и построениям («это невозможно, потому что не укладывается в общую теоретическую схему») либо исторической практике человечества, доступной нам («это невозможно, потому что такого еще не было»).

Таким образом, пространство РП призвано, прежде всего, проблематизировать не объект понимания-непонимания (уже существующий, но пока недоступный нам), а наши теоретические и исторические знания, действительности и представления. В пространстве РП начинается ревизия и инвентаризация нашего теоретического и исторического багажа.

Как и всякая профессионально и культурно окрашенная мыследеятельность, образование коммуникативно и предполагает как минимум две позиции (на самом деле их гораздо больше): образователя и образуемого. И у каждого из них – свой мир понимания, ПР и РП.

Если признавать необходимость и неизбежность ПР и РП (их вполне можно игнорировать, и 90% позиционеров образования успешно обходятся без этого, защищаясь всепобеждающей формулой интеллектуального фашизма: «нам бы чего попроще»), то существуют определенные техники ПР и РП образователя, образуемого и даже совместные.