Поднявшись по лестнице с позолоченными перилами, Блаватская провела Каина в слегка мрачноватую гостиную, стены которой были увешены семейными портретами Фадеевых и Долгоруковых – родственников Блаватской. На потолке – поражающая воображение роспись. Стены задрапированы необыкновенными обоями-гобеленами, на которых изображены многочисленные мифологические сюжеты.

– Между прочим, – произнесла Елена, – эти гобелены – подарок князю от самой Екатерины Великой!

Каин покачал головой, оценив великолепную работу мастеров. Они прошли мимо собрания оружия со всех стран света, старинной посуды, китайских и японских статуй богов, византийской мозаики, персидских и турецких ковров, массы картин и портретов…

Окна в гостиной, зарытые тяжелыми шторами, не пропускали дневной свет, мрак в помещении разгонялся свечами в массивных позолоченных канделябрах, стоящих на небольшом круглом столе в центре комнаты.

В гостиной Блаватскую уже ожидало несколько человек: две девицы «на выданье» София и Катерина, немолодой абрек в богатой чохе и с традиционным кинжалом на поясе, гвардейский майор Перепёлкин – усатый франт, три расфуфыренных дамы увядающего возраста и дядя Блаватской – Фатеев.

Едва только хозяйка попала в поле зрения гостей к ней бросился горячий абрек:

– Елена Петровна, душечка, мы уже все заждались! Что же это ви нас бросили на произвол судьбы?

– Что вы, Теймураз, никто вас не бросал! – бархатным голоском произнесла Блаватская. – Господа! Прошу вас, познакомьтесь с моим новым гостем – князь Баюшев, Семен Семенович! Хороший приятель нашего незабвенного генерала.

– А где он сам кстати? – спросил Перепелкин. – Ведь обещался быть.

– Пал Евгеньевич занемог, – просветил гостей Каин. – Просил вам от него кланяться. Жутко ругался, что не сможет…

– Узнаю Суражева… – недовольно принесла одна из престарелых дам.

– В общем, господа, дамы, прошу любить и жаловать – Семен Семенович! – подытожила знакомство Елена Петровна.

Блаватская по очереди представляла гостей, а Каин по очереди пожимал руки мужчинам и целовал их женщинам.

– Мой дядя, Ростислав Андреевич, – представила она Фатеева. – А этот бравый джигит – князь Мачабели, Георгий Егорович. София, Катерина. Наш ярый «Фома неверующий» в необычное – майор Перепелкин, Кузьма Панкратьевич. И наши дамы Елизавета Николаевна, Феодосия Даниловна, Анна Михайловна.

– Очень приятно. Рад знакомству. Польщен. – Отбивал поклоны Ванька.

– Друзья, мы немножко задержались… – закончив знакомить Каина с гостями, произнесла Блаватская. – Я готова начать.

Гости заняли места за круглым столом, на котором был установлен хрустальный шар на подставке.

– Простите, Елена Петровна, – вежливо произнес Каин, – если я чего не понимаю… Но я не вижу даже самой простейшей спиритической доски.

– А вам разве Суражев не рассказывал? – спросила Анна Михайловна.

– Только в общих чертах. Без подробностей, – ответил Ванька.

– Елена Петровна у нас настоящий медиум! – с придыханием продолжила дама. – Духи разговаривают с нами не при помощи гадальной доски, а устами медиума.

– Друзья, – привлекла внимание гостей Блаватская, – беритесь за руки!

Все взялись за руки, образуя своеобразный замкнутый круг из человеческих тел. Девицы хихикнули, передергивая оголенными плечами. Мужчины показушно «бравировали», дескать, им сам черт не брат.

– И чью душу сегодня будем «вызывать»? – поинтересовался неверующий Перепелкин.

– А давайте, кого пострашнее? – неожиданно предложила девица Катерина.

– И кого же? – спросила её София.

– Ивана Грозного! Вот!

– Так он вам и ответит! – расхохотался Кузьма Панкратьевич. – Делать ему на том свете больше нечего!