– Была такая благость, – смущенно пробасил колыцик, – малость не доучился. В иконописцы подался. Так зачем тебе эта богомерзкая птица, да череп? Лучше б я тебе крест истинный во все пузо нарисовал! Али светлый лик заступницы Марии на груди. Лучшего оберега не придумать!

– Грешен я, Шило, – ответил Каин, – чтобы Деву Марию на груди колоть!

– И по грехам вашим аз воздам! – словно на проповеди проревел Шило.

Каин приподнялся, осматривая нанесенную татуировку:

– Здорово намалевано!

– Ну, опыт – его ведь не продать и не пропить! – хохотнул колыцик. – С тебя причитается, Каин.

– Я кругом бегать приучен[1], Шило, чай не фуфлыжник какой – сочтемся! Пообещал Ванька, поднимаясь на ноги. – Вот черт – спина затекла, – он несколько раз наклонился, разминая затекшие мышцы. – Хоть бы нары сколотили, уроды! Так и заболеть можно!