Она отворачивается, поджимает губы. Не хочу оставлять ее одну, чувствую, вляпается в историю или что еще случится.

— Я могу тебя спрятать, но ты мне расскажешь все как было, всю правду.

— Нет, — отвечает резко, вскинув голову, отталкивает меня. — Не надо меня прятать, я ничего не знаю и уже все тебе сказала.

— До чего упрямая. Почему ты такая упрямая?

Держу крепко, не даю ей отстраниться. Но она все равно вырывается:

— Потому что мне ничего от тебя не надо! Я не звала тебя и не просила о помощи. Мне вообще не нужна ничья помощь. У меня все прекрасно!

Сжимаю кулаки, резко выхожу из комнаты, на кухне надеваю вещи. Хватаю телефон и бумажник, снова в комнату за обувью, Агата стоит, отвернувшись к окну, под лучами первый раз за несколько недель вышедшего солнца. Голые длинные ноги, хрупкие плечи, длинные темные волосы по спине, футболка, чуть прикрывающая ягодицы.

— Вернусь через два дня. Я тебе сделал дозвон, там мой номер. Звони в любое время, я сам позвоню, как буду свободен. Никуда не лезь, ни с кем не общайся, в клуб не ходи. Лучше сиди дома или несколько дней, пока я не приеду, переночуй у подруги. На столе оставил денег, вот только не думай ничего в своей маленькой головке дурного, у тебя холодильник пустой, купи пожрать.

Она даже не повернулась, лишь расправила плечи, продолжая смотреть в окно. Гордая какая. Дикая и гордая. Развернулся, ушел, хлопнув дверью. В бардачке нашел сигареты, прикурил, глубоко затянулся.

С этой девчонкой снова начал много курить, так, глядишь, и забухаю. Резко по газам, солнце ослепляет, странная погода, вроде солнце, должна быть радость, а радости никакой. Лишь поганое предчувствие надвигающегося дерьма.