Большинство свитков, в которых приводились записи исследований глубинных свойств камня, обрывались на полуслове. Это само по себе красноречиво говорило о судьбе их создателей.

Даже те экспедиции, которые организовывали богатые аристократы, чтобы добыть кусочки камня для украшения садов, оканчивались необъяснимыми бедствиями так же часто, как и проходили успешно. Таким образом, подобное эстетическое решение было не только прихотью богатых, но и потенциальным смертным приговором для тех слуг, которым не повезло отправиться на поиски камней. Лу Цзюньи не знала этого. Она всегда избегала людей, склонных к такому безрассудному тщеславию.

За какими опасными свойствами камней гунши охотился Цай Цзин?

Поначалу она задавалась вопросом, почему советник не поручил это задание одной из имперских академий, так называемых шуюань[19], в которых вне монастырей взращивали величайшие умы. Шуюань были пульсирующими сердцами инноваций в стране, их ученые с головой погружались в чернила и свитки, создавали астролябии, водяные часы и огромные лебедки с цепным приводом, и каждое из их достижений становилось для империи шагом в будущее. Но вместо этого Цай Цзин вытащил именитых ученых и монахов с их насиженных мест в академиях и монастырях и объединил с одинокими чудаками вроде нее, поручив им посвятить себя этим исследованиям для достижения какой-то будущей, пока неясной цели.

Эта таинственность манила ее почти так же сильно, как и суровость свитков, которые ей приказали изучать. Чего бы ни добивался от них советник, для него это было делом величайшей секретности. Само это здание служило тому доказательством: заброшенное и переделанное исключительно под их нужды, охраняемое снаружи плотными рядами имперских стражников. Это место выбрали именно потому, что оно не являлось одной из оживленных и часто посещаемых имперских академий. Удаленность от любых любопытных глаз лишь сильнее напоминала о том, как сильно советник хотел сохранить секретность исследований.