– Ты имеешь в виду таких, как твоя преисполненная чувства долга сестрица за дверью, – обмолвилась Линь Чун, стараясь смягчить тон. Наверняка Железному Вихрю были здесь не очень-то рады, а потому велели оставаться снаружи вместе с ее грубостью и боевыми топорами. – Они не дети, чтобы их воспитывать.

Глаза Сун Цзян сузились:

– Ты говоришь о Ли Куй. Я понимаю твои подозрения насчет нас, что мы судим слишком строго или слишком поспешно, несмотря на то, что сами находимся в таком же положении. Давай-ка я проясню: именно про Ли Куй я и говорю. Сестрица Ли любит убивать. Она убивает забавы ради, просто потому что это приносит ей радость и удовольствие, или же потому что она до этого не могла наубиваться вдоволь. Она бы и старика, и ребенка убила – ей нет разницы. Но клятва верности, которую она мне принесла, делает ее оружием, направленным только против злодеев. Так она становится лучше. Она становится хаоцзе, настоящим героем.

Линь Чун не нашлась, что ответить на это, особенно когда Сун Цзян обращалась к ней с превосходством и фамильярностью. Капельки холодного пота выступили у нее под бинтами.

– Сунь Эрнян, с которой ты познакомилась сегодня, – помощница Ван Лунь, ее кличут Людоедкой. Та еще хуже. Она вместе с мужем – он тоже с нами был, пока не убили, – владела постоялым двором, где убивали людей.

«Нет».

Линь Чун слышала о таких местах… но то были лишь слухи…

– Верно, – продолжила Сун Цзян. – Они убивали путешественников, чтобы запастись свежим мясом для своих супов и паровых булочек, которые продавали первым подвернувшимся посетителям. Далеко не все здесь – образцы добродетели… Но каждый из них может таковым стать при хорошем руководстве. И мы стремимся к тому, чтобы наша община стала маяком, который направит этих людей на правильный путь.

Линь Чун пошевелила языком в пересохшем рту:

– Тогда что тебе нужно от меня?

Сун Цзян улыбнулась:

– Лишь твоя поддержка. Останься вместе с нами и как наставник по боевым искусствам помоги обитателям Ляншаньбо стать безупречными. Мы спасем многие жизни, если на то будет воля империи.

Воля империи… Линь Чун поразилась странности этого расхожего выражения, а точнее, тому, как Сун Цзян упомянула его здесь, в подобном контексте… Учитывая, что империя буквально сделала бы все возможное, чтобы арестовать и осудить их всех…

«Вот кем я теперь стану? – размышляла Линь Чун. – Предательницей? Изменницей, которая будет тренировать убийц и людоедов?»

Сун Цзян, будто бы прочитав, что за мысли тревожили ее, заверила:

– Каждый здесь предан нашей Великой Сун и государю. Каждый. Мы стремимся улучшить империю именно из любви к ней.

Для Линь Чун это звучало вполне разумным объяснением.

И очень красивым. Она хотела поверить в него, хотела поверить, что она может восстать и бороться, оставаясь при этом верной подданной империи.

Ань Даоцюань снова жестами решила напомнить им о физическом состоянии Линь Чун, и Сун Цзян кивнула ей и встала, чтобы поклониться:

– Я слишком перенапрягла тебя, наставник Линь. Прошу, поразмысли над тем, что я сказала тебе. Я верю, вместе нам удастся сотворить великое благо.

Линь Чун позволила Чао Гай помочь ей подняться, выдавив из себя вежливые, заученные слова прощания. Но прежде чем они достигли дверей, она остановилась и обернулась к Сун Цзян.

– Могу я спросить, – обратилась она, – как ты сюда попала?

– Я убила своего мужа, – очень спокойно ответила Сун Цзян.

Разрозненные мысли роились в голове Линь Чун: как же Сун Цзян могла считать себя лучше, разве она хоть чем-то отличается от местного преступного сброда? И вдобавок все это смешивалось с неверием и шоком от того, что