– Доча, привет! Как дела? – уставшее, но такое родное и красивое лицо матери отобразилось на экране.

– Хэллоу, мамулитта! Да пойдёт, сижу вот, ужинаю. Соскучилась по вам с папой.

Лина грустно улыбнулась и помахала бутербродом в камеру. Мама сощурилась, присматриваясь.

– Тебе что, есть нечего? Денег не хватает?

– Да нет, нормально всё, мне просто лень сегодня готовить. Мамуль, я хотела посоветоваться с тобой…

Для Алины мама являлась лучшей подругой. Это была мудрая, волевая женщина, светлая и добрая, к ней всегда тянулись люди. Алина могла рассказать любую, даже самую стыдную историю, и знала, что её не осудят и всегда помогут советом. Врать она не любила, хоть и прекрасно владела этим искусством, но обман был для неё сделкой с совестью, поэтому мама была в курсе всех событий в её жизни. И когда было тяжело, грустно, или требовалось принять какое-то решение, Алина обращалась именно к ней.

– В общем, один парень, помнишь, я рассказывала про него, Матвей Корольков, сегодня сделал мне очень странное предложение. У него есть какие-то друзья-музыканты, которым нужно рисовать обложки для песен, и почему-то зовут художником именно меня.

– Это, конечно, интересная работа, но почему предложили тебе? Вы общаетесь с этим Корольковым? – мама отбросила лезущую в глаза тёмную челку и озадаченно посмотрела на Алину.

– Нет, конечно. Просто он сегодня ко мне пристал и неожиданно позвал к ним работать. Сказал, что какой-то там их друг видел мои картины, и я – это именно то, что им нужно.

– Ну, если так, то в чем ты сомневаешься? Это же здорово, тебе нравится рисовать, а за деньги это делать ещё приятнее.

– Да, но я боюсь, что у меня ничего не получится, и я только опозорюсь. Я же просто любитель. – Лина замялась, – Да, ты также начинала раньше рисовать сама, но я – это не ты, я так не могу, а у тебя талант.

Анастасия Владимировна строго посмотрела на дочь.

– Алина, я сто раз тебе говорила: талант не так важен, как упорный труд. Цена успеха – это 80% каждодневной работы над собой, и 20% таланта. Я тоже раньше была не уверена в своих силах, но брала и делала. По-другому никак. А ты только закапываешь себя этой вечной боязнью.

Она знала, о чем говорит. Женщина впервые взяла в руки кисть только в двадцать восемь лет, и начала учиться по видеоурокам. Казалось, она перерисовала каждую вещь в их доме в натюрмортах, а вся семья была вынуждена часами позировать, пока мама отрабатывала портреты.

– Думаешь, у меня получится? Я не хочу позориться. – повторила Алина.

– Дочь, не зли меня, ты знаешь, как меня бесит эта вечная неуверенность.

Алина вздохнула. Анастасия Владимировна была также остра на язык, как и она сама. И также несдержанна, если что-то начинало её раздражать.

– Кстати, я надеюсь, ты не строишь планы на этого мальчика, как его там, Марк? – продолжила она.

– Нет, мам, Матвей. – Алина покраснела. – Какие ещё планы? Я и не думаю даже об этом.

– И правильно, иначе у вас не получится нормальной работы. Вряд ли у вас сложится что-то серьёзное, а потом не сможете видеть друг друга.

– Да у нас вообще ничего не сложится, я не планирую, да и он, думаю, тоже. Ладно, муся, пойду полежу в ванне и спать. Люблю, целую!

Громко чмокнув прямо в камеру, Алина оборвала связь, но вместо намеченного плана полежать в горячей ванне с пеной, решила взяться за карандаш.

Она любила придумывать разные сюжеты, а потом воплощать их на бумаге. Писать из головы всегда сложнее, чем перерисовывать готовые картинки с интернета, но под вдохновением Алина видела новые образы очень ярко и детально. Чаще всего это были какие-то мифические существа, древнегреческие боги, или что-то мистическо-волшебное – Лина любила всё, что связано с мифологией и магией.