Вот и сейчас. Приехал, манит на этаж, в палату к Польке, но там я лишний. Не нужен. Тогда иду смотреть на мелкую – между мною и ей никаких обид и разногласий.

В реанимацию меня не пускали, но я мог смотреть на ребёнка через большое стекло. Они лежали рядом. Девочка Полины и мальчик Ксении. Оба безымянные. Ксюша, помоему, ни разу ещё не приходила смотреть на сына, и прикладывать к груди отказывалась, я не знал, что с ней делать и нанял того, кто знает – психолога. Теперь, мне кажется, Ксения меня ненавидела.

Мальчик спал сосредоточенно, словно выполнял важный и тяжёлый труд. Девочка Полины спала беспокойно. Пыталась шевелиться в тугой пеленке, хмурила брови, иногда тихонько дёргала уголком рта, словно улыбаться хотела, но передумала – не заслужили мы.

Они были такими разными и одновременно такими похожими. Не верилось, что девочка появилась на свет едва не умерев, а мальчик болен настолько, что выжить ему могут помочь только опытные хирурги.

– Любуетесь? – спросила меня врач.

Она обоих их приняла, и мальчика, и девочку.

– Хороши, – кивнул я. – Как здоровье девочки?

–Отменное, – сказала она, словно удивляясь. – Маленькая крепышка. Учитывая, срок беременности…

– Когда она была зачата?

Я спросил напрямую, без обиняков.

– В июне, но…

Остановил её жестом. Достаточно. Слишком болезненно. Получается, через месяц с лишним после меня у Полины уже другой мужчина был. И что сестра моя права. Чертовски обидно. Нет, она вовсе не должна была хранить верность мне, но, черт… Через месяц уже. Разочаровываться в очередной раз было больно и горько.

У входа в отделение с молодыми мамами я остановился. Ну, зайду я, что скажу ей? Что с ней не могу быть, но с другими мужчинами ей тоже нельзя? Что-то мне подсказывает, что она будет не в восторге. Меня самого это бесит, не хочу думать о ней, хочу выбросить её из своей головы и жизни, но не выходит.

На стоянке стояла Алиса. Улыбалась. В руках два стаканчика кофе.

– Мне твой секретарь сказала, что ты здесь, я и поехала.

– Ты чудо, – улыбнулся я.

Она ко мне шагнула, пристала на цыпочки, легонько поцеловала меня в губы. Поцелуй мягкий, день студеный, кофе горячий. Могло бы быть идеально, но нет. Оборачиваюсь. Знаю, что там нужное окно, в которое смотреть совсем не нужно. Полина стоит. Словно чувствует, когда я рядом. Так же, как я её. На руках ребёнок, значит, принесли уже.

Алиса видит мой взгляд, но истолковывает его по своему.

– Как малыш?

– Кажется совсем здоровым. Даже не верится, что без операции погибнет.

– Жаль…

Слово жаль совершенно не подходит, оно безликое, оно не выражает ничего. Я кажется все переоценил. Вдруг понял ценность и важность каждого ребёнка, вообще каждого, чужого ли, нет. В тот момент, когда опустил ладонь на живот, в котором сражаясь за жизнь билась маленькая безымянная девочка. Когда увидел её у врача на руках, сморщенная, мокрая, пуповина вниз вьется… Доктор сказала, что если бы не я, они могли бы погибнуть обе. А так даже матку сумели сохранить. Родит потом сына какому нибудь уроду, который её не ценит…

Я не смотрел на неё больше, но чувствовал взгляд спиной, лопатками. Подмывало обернуться снова. О чем она, интересно, сейчас думает?

– Не будем о грустном.

Увлек её к машине, она на такси приехала. Поехала со мной. Щебетала в отеле со всеми, явно чувствуя себя, как дома, в я чувствовал себя так, словно этот дом у меня отнимают. Она ведь идеальная, Алиса. Живая, красивая, не такая искусственная, как многочисленные подружки сестры.

О сестре вспоминать не стоило. Приехала, и тоже в офис. Долго болтала с Алисой в зимнем саду, я надеялся – ко мне не спустится. Хотелось повариться в своих мыслях. Подумать о маленькой девочке. О её матери. Но не повезло, пришла.