– Какая же ты красивая, – пораженно шепчу я.

– Ещё бы минут десять и не было бы красоты, – говорит тётка. – Вовремя привезли. Все, давайте обратно, реаниматолог если увидит, орать будет.

Ребёнка у меня забрала и увезла, а я ещё долго сидел в больнице на первом этаже, пересматривал что успел снять – четыре фотографии и одно видео длиной в десять секунд.

Первое утро в роли матери не было добрым и радостным. От наркоза я отходила крайне долго. Он воспринимался мной, как вязкое болото, вырваться из которого необходимо, но почти невозможно. Вынырнешь, вдохнешь жадно и первая мысль – где мой ребенок? все ли с ним хорошо? жив ли??? А потом снова в болото, так и не получив ни единого ответа на вопросы. Иногда сквозь забвение слышала легкий шум чужих разгововров, но не могла различить слов. Легче стало только к утру. Смогла открыть глаза и сфокусировать взгляд на женщине в Белом халате.

– Где мой ребёнок? – охрипоым голосом спросила я.

В горле запершило, я закашлялась, кашель острой болью отозвался в животе.

– О, очнулась! – то ли обрадовалась, то ли удивилась медсестра. – В реанимации она.

Я внезапно дышать разучилась. Воздух стал густым и липким, и отказывался проходить в мои лёгкие.

– От дурная! – всплеснула руками она. – Недоношенные все в реанимации, так положено! А с ней все хорошо, орала недавно, проголодалась.

Я отвернулась к стене, с трудом преодолев боль в животе. Страх отпустил не сразу. Я находилась в реанимации, кроме меня тут была еще одна девушка, ей явно было легче, сидела в телефоне. А у меня и телефона нет, он дома, под кроватью. И мама ещё не знает, что я родила. Медсестра помогла мне попить, я снова уснула. Проснулась во время визита врача. Она осмотрела шов, который красной линией пересекал мой живот снизу, одобрительно цокнула языком.

– Все хорошо, мы в палату тебя переведём, а там и ребенка увидишь. Только… – тут она замялась. – Только нет у нас пока одноместных, заняты. Можем положить только в трехместную.

– Без проблем, – согласилась я.

Я тогда только об одном думала – поскорее увидеть свою дочку.

– Мы вас переведём сразу, как будет возможность!

– Да не нужно.

– А Доронин?

– Он же не муж мне… Так, старый друг.

На том и порешили. Из реанимации в обычную палату меня перевезли на кресле каталке. Две кровати уже заняты были. На одной лежит, отвернувшись к стене брюнетка. На другой – блондинка. Её я видела на первом этаже, когда УЗИ делала, и тогда она уже мне не понравилась. Я ей, видимо, тоже – смерила меня высокомерным взглядом. Ну да, мне здесь не место.

Эта палата, пусть и на три кровати, сияет свежим ремонтом, имеет свою душевую. Если бы не Кирилл я бы рожала в обычном районном родильном доме. И за это я ему благодарна. Вообще за всю эту ночь. За дочь. Сначала он подарил её мне, а потом спас её жизнь. Моя жизнь на этом фоне особого значения не имела.

Возле каждой кровати стояла маленькая кроватка, скорее кювез с бортиками. Моя и брюнетки пустая, а вот у противной блондинки лежит запеленутый младенец, которого мне не видно толком.

Скорее бы мою принесли. Я столько недель мечтала о встрече с ней, и теперь каждое мгновение ожидания мучительно. Чужой младенец заворчал, блондинка сюсюкая приложила его к груди. Меня так и тянуло посмотреть, но я стерпела. Скоро мою принесут.

Тем временем у блондинки зазвонил телефон, который она даже на беззвучный не поставила. Впрочем, другая девушка, которая, как мне казалось, спала, на громкий звук не отреагировала.

– Ну, как хорошо, – ответила кому-то блондинка. – Относительно. Элитный роддом, а в соседях не пойми кто… одну с улицы привезли даже тапочек своих нет…