Я всегда боялся потерять ту часть себя, которая принадлежала только мне самому, а ты лишь подливал масла в огонь. Ты сопровождал меня на пути к успеху, пока я не пришел к тому, что позволял себе абсолютно любые траты за счет компании и посещал встречи с другими менеджерами в разных городах по всему Средиземноморью, не надевая галстука.

В память о тех временах у меня осталась групповая фотография, сделанная перед отелем Hilton в Никосии – неопровержимое доказательство моего существования. Что касается всего остального, в том числе отношений с другими людьми и, в частности, с женщинами, ждать от тебя помощи мне не приходилось.

В детстве я столкнулся с той частью женского мира, которая состояла сплошь из запретов. Потом, пока я учился в колледже, женский мир как будто перестал существовать. По-настоящему мое знакомство с ним состоялось только в студенческие годы.

Все мои отношения с другими людьми, особенно рабочие, сводились, по сути, к тому, чтобы сначала завоевать человека, а затем постепенно добиваться с помощью него всех своих целей. Я хотел создать полноценное виртуальное хранилище, в котором были бы собраны все воспоминания о моих взаимодействиях с разными людьми, как неосязаемые, так и осязаемые, но мне так и не удалось это сделать. Я умел «разговорить» людей. И пример тому случай, который произошел со мной во время одной из поездок по югу Алжира.

В местечке под названием «Le Balcon du Roufi» я познакомился с пожилым мужчиной, возраст которого не поддавался определению. Мы заехали куда-то очень далеко на юг и попали в невероятно красивое место. Старик не умел ни читать, ни писать, но в том, как он говорил, чувствовалась мудрость, по своей глубине и силе сопоставимая с красотой пейзажа.

В нескольких словах он объяснил мне, что для того, чтобы по-настоящему прочувствовать жизнь, нужно познать бедность и научиться смирению. По тону его голоса и тому, как он произносил слова, я сразу понял, что он обладает способностью очень хорошо чувствовать собеседника. Мы были в абсолютной гармонии, как будто между нами не было никаких преград.

Иногда, вспоминая этот случай, я задавался вопросом – что именно сподвигло этого старика сказать мне те слова. Может быть, он хотел объяснить мне разницу людей с юга и побережья Алжира? Но я о ней знал и так, он был не первым, кто мне на нее указал.

А возможно, он хотел сказать другое: «Посмотри на этот пейзаж, он невероятный и не имеет никакого отношения к факту твоего существования. И все же ты можешь пропустить его сквозь свое тело и душу, если только отбросишь все страхи. Дыши и наслаждайся красотой природы – могущественной, но при этом гораздо более смиренной, нежели ты».

В конечном счете этот раздававший советы и наставления мудрец или «шейх», как, возможно, назвали бы его местные, был ни чем иным, как антиподом классического причитателя – того, что, поддавшись чувствам, непрестанно поет о собственных злоключениях.

Вопреки традициям народного жанра причитаний, согласно которым во всем было принято винить самого себя, я искал виноватого вовне, и им был ты. Ты олицетворял мое внутреннее молчание, более того, ты словно был подтверждением того, что «хотеть» вовсе не значит «мочь». Сколько раз я, заскучав по человеку, не мог при виде него в полной мере выразить свою радость, как будто «хотеть» и правда не значило «мочь».

Это было ужасно, как для меня, так и для тех, кто был рядом со мной. Я не мог выразить свою радость, и тогда молчание брало верх. Мое душевное состояние неминуемо передавалось моим спутникам и становилось причиной наших ссор, недопониманий, расставаний – еще более болезненных в силу того, что я просто не понимал, из-за чего они.