— Агата, ты играешь с огнем.

— А мне нечего терять!

— Не надо.

— Я прямо в церкви расскажу людям о том, какой Вы! А потом я расскажу обо всем журналистам! А после – скажу, что Вы меня изна…

— Ну, все, ты сама виновата! — Александр не дал мне договорить, все мои дальнейшие слова утонули в крике. Рывком мой противник оказался рядом, схватил за ноги и через мгновенье взвалил себе на плечо, будто мешок с картошкой.

— За все то время, что мы с тобой общались, ты высказала мне столько всего, Агата, что у меня не остается сомнений в том, что ты будешь той еще чудесной женой, — насмешливо протянул Александр, бодрыми шагами двигаясь в сторону церкви, из которой я сбежала около получаса назад. — Но ты ни разу не спросила меня о главном.

— О чем же я должна была спросить Вас?! — прорычала я, не без удовольствия колотя кулаками по спине врага, надеясь, что хотя бы помну его идеальный черный смокинг.

— Ты не спросила, почему.

— Что «почему»?

Он поставил меня на землю и встал совсем рядом. Церковь была прямо за моей спиной. Еще два шага и мы оказались бы внутри, но Чарский не стал туда заходить. Отпустил меня и серьезно взглянул в глаза.

— Почему я делаю то, что делаю?

— А зачем мне спрашивать?! Я знаю, за чем Вы это делаете! Вы просто больной извращенец, который любит молоденьких и не испорченных девочек, а еще у Вас какие-то шашни с моим отцом! — выпалила я, как на духу.

— Не совсем, — Александр покачал головой.

— Тогда в чем?!

— В чувствах, разумеется. Я люблю тебя, Агата, — совершенно серьезно изрек Чарский.

Возможно, конечно, от холода, но все же скорее от шока, я замерла, подобно мраморному изваянию.

Я ожидала от Чарского многого, признаю, но не подобного. Такие заявления… Они были слишком громкими, слишком неправдоподобными.

— Объяснитесь, — прошипела я, придав голосу максимум строгости.

— Ты правда хочешь завести этот разговор здесь и сейчас? — Александр посмотрел вокруг себя, давая понять, что нет, сейчас не время и не место. Нас ждут. Часы тикают.

— А Вы правда в этом сомневаетесь?! — Плевать. Пусть ждут. Пусть думают, что хотят. Мне была важнее моя жизнь. Разобраться в том, что в ней творилось в последнее время, понять мотивы и причины поступков своего жениха. Без пяти минут мужа.

— Ладно… — Чарский помедлил всего секунду, но затем кивнул. Снял с себя пиджак, накинул мне его на плечи и отвел на резную скамейку, что стояла в паре шагов от нас. Аккуратно усадил, придерживая длинный подол платья, а затем сел сам. Тяжело вздохнув, уставился куда-то вдаль.

— Я увидел тебя впервые, когда ты была еще ребенком. Я на тот момент был уже юношей. Между нами одиннадцать лет разницы.

— Вам тридцать?

— Да. Исполнилось пару месяцев назад. Мы с отцом, тогда еще живым, были приглашены в ваш загородный дом, проходило какое-то светское мероприятие. Я ужасно не хотел идти, но папа как-то сумел меня убедить. Там я и встретил тебя. Маленькую, очаровательную принцессу в пышном розовом платье. Ты до невозможности была похожа на кусочек маршмеллоу. — Александр не смотрел на меня, только куда-то перед собой, но я внимательно наблюдала за его реакциями. И поражалась все больше.

Это были воспоминания. Настоящие. Все, что он говорил, было правдой.

— Кто-то из наших родителей в тот вечер пошутил, что будь ты постарше, и нас бы обязательно поженили. Уже через минуту об этой шутке никто не помнил. А я пронес эти слова сквозь десятилетие. Именно в тот вечер я решил, что женюсь только на маленькой принцессе Агате.

— Вы шутите… — прошептала я осипшим голосом.

— Все эти годы я наблюдал за тобой издалека. Ты росла, расцветала, словно бутон редкого, заморского цветка, источая сладкий аромат, на который слетались все, кому не лень… А я оберегал тебя, как мог…